Чтение для пишущих
Очень ценю эту книгу
Сложное чтение, не для всех
Нет русского перевода
Краткие впечатления от прочитанных мною хороших книг о текстописании, русском языке и смежных областях. Для всех, кто пишет; выбрать вам поможет рубрикация.
Впечатлений: 67+10
Другие коллекции: онлайн-сервисы для пишущих, картинки. Когда пополняется любая из коллекций, @timuroki оповещает.
Впечатлений: 67+10
Другие коллекции: онлайн-сервисы для пишущих, картинки. Когда пополняется любая из коллекций, @timuroki оповещает.
Scott Berkun, The Dance of the Possible
Обзорное руководство для делателей — тех, кто создаёт (что угодно).
“
A good rule for creative work is to expect to be rejected. You will be. It will happen no matter how successful you are. In fact, there's a good argument that the more popularity you find the more dislike for your work that will come along with it.
Кому читать:
Придумывающим
что угодно
что угодно
В шестой главе автор упоминает, что чем дальше он изучает «творческое мышление» (creative thinking), тем сильнее верит, что это просто «мышление». Не нужно дополнительного прилагательного, мышление — и так творческий процесс. Пишете ли вы стихи, отчеты или рекламные слоганы, придумываете ли меню для вечеринок или способы ухода от налогов, создаёте ли поделки в стиле ЖЭК-арт или интерфейсы боевых вертолетов — это всё творчество. И книга Беркуна вам в нём поможет.
Недостатков у неё нет, но особенно впечатляет, что в 70 страниц автор уместил всё, что достаточно знать «делателю», человеку, который придумывает и делает. Что такое «идея», откуда брать идеи, как их оценивать и воплощать, как импровизировать, что такое «хорошо», правила использования обратной связи, как не бояться критики и провалов, не верить в «озарения», работать с мотивацией, восстанавливаться от выгорания.
Так что если вы решите прочесть только одну книгу из сегодняшней подборки, берите эту: серийно создавать классные штуки — мало кому под силу.
Ещё до знакомства с книгой Mindfire мне очень приглянулся беркуновский стиль: простой язык, дружелюбие, ирония и самоирония, незаметное, но явно существующее жесткое саморедактирование. Прозрачность языка + глубина мыслей, моё любимое комбо.
Недостатков у неё нет, но особенно впечатляет, что в 70 страниц автор уместил всё, что достаточно знать «делателю», человеку, который придумывает и делает. Что такое «идея», откуда брать идеи, как их оценивать и воплощать, как импровизировать, что такое «хорошо», правила использования обратной связи, как не бояться критики и провалов, не верить в «озарения», работать с мотивацией, восстанавливаться от выгорания.
Так что если вы решите прочесть только одну книгу из сегодняшней подборки, берите эту: серийно создавать классные штуки — мало кому под силу.
Ещё до знакомства с книгой Mindfire мне очень приглянулся беркуновский стиль: простой язык, дружелюбие, ирония и самоирония, незаметное, но явно существующее жесткое саморедактирование. Прозрачность языка + глубина мыслей, моё любимое комбо.
Kenneth Roman, Joel Raphaelson,
Writing That Works
Writing That Works
Отличный учебник делового письма.
“
I have a spelling checker,
It came with my PC;
It plainly marks four my revue
Mistakes I cannot sea.
I've run this poem threw it,
I'm sure you pleased too no,
Its letter perfect in it's weigh,
My checker tolled me sew.
It came with my PC;
It plainly marks four my revue
Mistakes I cannot sea.
I've run this poem threw it,
I'm sure you pleased too no,
Its letter perfect in it's weigh,
My checker tolled me sew.
Кому читать:
Завсегдатаям деловой переписки
Роман и Рафаэльсон много лет трудились в агентстве «отца рекламного бизнеса» Дэвида Огилви, причем на ключевых руководящих должностях. А когда много лет зарабатываешь на отличиях хорошей коммуникации от плохой, тебе гарантированно есть, что рассказать про текстописание!
Начав с основополагающего совета «Не бубни» (в смысле — не мямли, не бормочи, не наворачивай бессодержательных слов), авторы переходят к энергичному объяснению, как нам не бубнить. Классический набор: структурированность, короткие предложения и абзацы, действительный залог глаголов, вычищение наречий, более простые слова (в противовес жаргону и канцеляриту) и постоянная проверка, ясно ли выразили смысл.
После этого книга углубляется в особенности разных форматов: емэйлы, презентации, memos, планы, резюме, продающие письма, тексты для сбора денег. Даже если вы их обычно не пишете, вам пригодятся советы вроде «Как говорить "нет"» или «Тяжелее понять, что именно вы хотите написать, чем понять, как это написать». В принципе, работая с «деловыми» клиентами и теми, кто пишет «неформальное», я повторяюсь в объяснениях: хоть авторы разные, а грабли у них одни и те же.
Глава про использование компьютера — милое такое ретро (Warning: email can be addictive and create problems of its own), всё-таки первое издание книги вышло в 1994-м, а третье — в 2000-м.
В целом — хорошее разностороннее руководство для неопытных авторов. Если вы не знаете английского,пора учить значит, вместо патрирархов рекламного цеха, читайте Гарнера и Зинсера.
Начав с основополагающего совета «Не бубни» (в смысле — не мямли, не бормочи, не наворачивай бессодержательных слов), авторы переходят к энергичному объяснению, как нам не бубнить. Классический набор: структурированность, короткие предложения и абзацы, действительный залог глаголов, вычищение наречий, более простые слова (в противовес жаргону и канцеляриту) и постоянная проверка, ясно ли выразили смысл.
После этого книга углубляется в особенности разных форматов: емэйлы, презентации, memos, планы, резюме, продающие письма, тексты для сбора денег. Даже если вы их обычно не пишете, вам пригодятся советы вроде «Как говорить "нет"» или «Тяжелее понять, что именно вы хотите написать, чем понять, как это написать». В принципе, работая с «деловыми» клиентами и теми, кто пишет «неформальное», я повторяюсь в объяснениях: хоть авторы разные, а грабли у них одни и те же.
Глава про использование компьютера — милое такое ретро (Warning: email can be addictive and create problems of its own), всё-таки первое издание книги вышло в 1994-м, а третье — в 2000-м.
В целом — хорошее разностороннее руководство для неопытных авторов. Если вы не знаете английского,
John Vorhaus, The Cоmic Toolbox
Пособие для начинающего комедианта, изучающего этот непростой процесс шучения.
“
So what it comes down to is this: In some way, all comic characters have humanity. If they don't, we don't care. It's as simple as that. Simple, yes, but why? Remember that comedy is truth and pain so that without some means of connecting a comic character's truth to our own experience, we have no way of knowing what we're supposed to find funny.
Читать, если:
Вам нужно натренировать шуткогенерацию и чувство юмора в целом.
Метафору писательского «ящика с инструментами» нам уже приносил Стивен Кинг в куда более известной книге. Однако Ворхаус выпустил свой toolbox на восемь лет раньше, в 1994-м.
Что смешно, когда оно смешно и почему оно смешно — вопросы мучительные, если у вас нет чувства юмора, а хочется, чтоб было. Что ж, вот, подготовили для вас аналитическую геометрию смешного: comic premise, comic perspective, tension and release, столкновение контекстов, законы рисования комических персонажей, правило трех... За каждым «гыгыгы» можно обнаружить железную логику или, в случае абсурдизмов, желейную логику.
Может быть, вас сильнее привлекут жанровые техники — slapstick comedy или ensemble comedy — а может, фундаментальные основы вроде «за смехом есть правда и боль» и «когда пытаешься рассмешить всех, не рассмешишь никого». Лишь бы вы упражнения делали старательно, автор их придумал довольно много.
Да-да, опять всё то же самое: талант ни при чем, кто хочет быть смешным, должен много над этим работать, и выкидывать восемь из десяти придуманных шуток, бла бла бла.
Вы будете смеяться, но это действительно работает.
(хихикает в кулачок).
Что смешно, когда оно смешно и почему оно смешно — вопросы мучительные, если у вас нет чувства юмора, а хочется, чтоб было. Что ж, вот, подготовили для вас аналитическую геометрию смешного: comic premise, comic perspective, tension and release, столкновение контекстов, законы рисования комических персонажей, правило трех... За каждым «гыгыгы» можно обнаружить железную логику или, в случае абсурдизмов, желейную логику.
Может быть, вас сильнее привлекут жанровые техники — slapstick comedy или ensemble comedy — а может, фундаментальные основы вроде «за смехом есть правда и боль» и «когда пытаешься рассмешить всех, не рассмешишь никого». Лишь бы вы упражнения делали старательно, автор их придумал довольно много.
Да-да, опять всё то же самое: талант ни при чем, кто хочет быть смешным, должен много над этим работать, и выкидывать восемь из десяти придуманных шуток, бла бла бла.
Вы будете смеяться, но это действительно работает.
(хихикает в кулачок).
Richard A. Lanham, Revising prose
Самая методичная из анти-канцеляритных книг.
“
The Toyota system of industrial production has a word for this: muda. Waste. Attention puzzles like this sell their message at a high cost — attention muda. Only bureaucracies, which move at a snail's pace — if you are lucky — can afford them.
Кому читать:
Тем, кто закован в падежные цепи. Или тем, кто расковывает других.
Книга небольшая и почти целиком посвящена самой отвратительной черте формального стиля, тому, что Лэнэм называет prepositional-phrase strings, а я называю «падежные цепи» (подробнее о них — в Ошибкариуме).
По примеру Лэнэма построю столбиковую диаграмму такой цепи из жутковатого реального примера:
Задачи
по разработке
CRM-моделей
определения
склонности
к покупке
существующих продуктов,
и определения/предсказания
вероятности
оттока
клиентов
на основе
их активности
потребления
продуктов.
В английском цепи чуть более заметны, так как сковываются через of и is. Пример из книги:
Another index
of the breath
of the dissemination
of Christian literature
in this period
is the appearance
of translations
of Christian scriptural documents
into a variety
of provincial languages.
Не нужно долго объяснять, чем подобные монстры (и даже более короткие их сородичи) плохи: пока дочитаешь до конца, забываешь начало, и общий смысл ускользает. Этот стиль, популярный у бюрократов и в академических кругах, по сути налог на ваше время, ваше внимание, вашу энергию — всё это испаряется, пока вы ищете смысл под кучей падежей. Какое-то, в общем, mudaчество, а не стиль.
Не буду целиком приводить целительный Paramedic Method автора (поищите по названию на Youtube, есть демонстрации): мы все равно не можем выделять формы is и of, у нас вместо of падежные окончания. Но адаптировать его к русскому языку легко.
В целом метод предсказуемо сводится к тому, чтобы понять, что с кем во фразе происходит ("who is kicking who?"), найти глагол в действительном залоге, выкинуть лишнее, прочесть вслух. И предложение сократится на треть или на половину, или на три четверти. Подробных — фрагмент за фрагментом — пофразовых разборов у Лэнэма так много, что невозможно не научиться. Пишет он бодро и без юмористических ремарок не обходится.
Я читал пятое издание, бумажную копию. В электронном виде нашлось только третье издание, оно заметно отличается от пятого.
По примеру Лэнэма построю столбиковую диаграмму такой цепи из жутковатого реального примера:
Задачи
по разработке
CRM-моделей
определения
склонности
к покупке
существующих продуктов,
и определения/предсказания
вероятности
оттока
клиентов
на основе
их активности
потребления
продуктов.
В английском цепи чуть более заметны, так как сковываются через of и is. Пример из книги:
Another index
of the breath
of the dissemination
of Christian literature
in this period
is the appearance
of translations
of Christian scriptural documents
into a variety
of provincial languages.
Не нужно долго объяснять, чем подобные монстры (и даже более короткие их сородичи) плохи: пока дочитаешь до конца, забываешь начало, и общий смысл ускользает. Этот стиль, популярный у бюрократов и в академических кругах, по сути налог на ваше время, ваше внимание, вашу энергию — всё это испаряется, пока вы ищете смысл под кучей падежей. Какое-то, в общем, mudaчество, а не стиль.
Не буду целиком приводить целительный Paramedic Method автора (поищите по названию на Youtube, есть демонстрации): мы все равно не можем выделять формы is и of, у нас вместо of падежные окончания. Но адаптировать его к русскому языку легко.
В целом метод предсказуемо сводится к тому, чтобы понять, что с кем во фразе происходит ("who is kicking who?"), найти глагол в действительном залоге, выкинуть лишнее, прочесть вслух. И предложение сократится на треть или на половину, или на три четверти. Подробных — фрагмент за фрагментом — пофразовых разборов у Лэнэма так много, что невозможно не научиться. Пишет он бодро и без юмористических ремарок не обходится.
Я читал пятое издание, бумажную копию. В электронном виде нашлось только третье издание, оно заметно отличается от пятого.
Егор Апполонов,
«Пиши рьяно, редактируй резво»
«Пиши рьяно, редактируй резво»
Объемное пособие по написанию романов (и писательству вообще).
“
Сергей Самсонов: «"Вдохновение" — это шоколад с балериной на обертке. Одно из самых блевотных слов, как я уже говорил. Я бы вообще запретил им пользоваться. Есть подъемная сила и тяга, но они не предшествуют процессу письма — скорее, развиваются уже в самом процессе. Иногда вам приходится долго ворочать ключом зажигания. И вообще залезать под капот. А дооткладываться можно до того, что будет, мягко говоря, поздновато начинать».
Читать, если:
Вы мечтаете написать роман; хотите понять, как работают писатели.
Было время, довольно продолжительное, когда я собирал разные цитаты-советы-секреты писателей. Собирал, собирал, публиковал, а потом заметил — чем больше я коплю «мудростей», тем меньше пишу своих статей и заметок. Призадумался. И когда появились «дляписательские» телеграм-каналы, каждый день бомбардирующие мудрыми цитатками, у меня уже к такому был иммунитет. Знания нужны, конечно, но чему-то научиться по крохотным кусочкам… нет, только впустую отвлекаться будешь.
Мозаика, а точнее сказать панно, собранное Егором Апполоновым, преодолевает эту фрагментарность опыта, соединяет фрагменты. Автор осмотрел всю траекторию от «не могу начать писать» до «кому продать мою нетленку?» и разложил по ней сотни подсказок от классиков и современников, редакторов, сервисов Ridero и «ЛитРес: Самиздат». Получилась вроде бы солянка — смесь форматов «вопрос-ответ», «совет», «признания литераторов», «письма великих», «интервью», подборки и дополнения от самого Апполонова — но что плохого в солянке, тем более густой? Всю кастрюлю разом не одолеть, зато теперь вам больше не нужны телеграмные крошки информации, в «Пиши рьяно…» достаточно подсказок обо всём. Книга, кажется, поначалу намеревалась стать справочником начинающего автора (500+ страниц, 350 процитированных источников) и с трудом удержалась от этого.
Вторая половина издания — 18 интервью автора с современными писателями — читается легче первой, в ней больше стилистического разнообразия, воздуха, информация не так плотно спрессована. Возможно, кому-то лучше начать с неё, а потом уже штудировать «полосу препятствий».
Писателей-советчиков в книге так много, что приглядевшись, вы увидите Важный Секрет: не все их рекомендации универсальны. Одни утверждают, что писатель — тот, кто не может не писать, другие возражают: «не писать? самое простое дело в мире!». И все по-своему правы: вы можете стать писателем одного типа или противоположного, опираться на планирование или на импровизацию, выбирать X, Y, Z или предпочитать A, B, С.
Главное (и вот эта рекомендация универсальна) — нужно хоть что-нибудь писать, иначе любые знания о ремесле остаются бесполезной абстракцией.
Мозаика, а точнее сказать панно, собранное Егором Апполоновым, преодолевает эту фрагментарность опыта, соединяет фрагменты. Автор осмотрел всю траекторию от «не могу начать писать» до «кому продать мою нетленку?» и разложил по ней сотни подсказок от классиков и современников, редакторов, сервисов Ridero и «ЛитРес: Самиздат». Получилась вроде бы солянка — смесь форматов «вопрос-ответ», «совет», «признания литераторов», «письма великих», «интервью», подборки и дополнения от самого Апполонова — но что плохого в солянке, тем более густой? Всю кастрюлю разом не одолеть, зато теперь вам больше не нужны телеграмные крошки информации, в «Пиши рьяно…» достаточно подсказок обо всём. Книга, кажется, поначалу намеревалась стать справочником начинающего автора (500+ страниц, 350 процитированных источников) и с трудом удержалась от этого.
Вторая половина издания — 18 интервью автора с современными писателями — читается легче первой, в ней больше стилистического разнообразия, воздуха, информация не так плотно спрессована. Возможно, кому-то лучше начать с неё, а потом уже штудировать «полосу препятствий».
Писателей-советчиков в книге так много, что приглядевшись, вы увидите Важный Секрет: не все их рекомендации универсальны. Одни утверждают, что писатель — тот, кто не может не писать, другие возражают: «не писать? самое простое дело в мире!». И все по-своему правы: вы можете стать писателем одного типа или противоположного, опираться на планирование или на импровизацию, выбирать X, Y, Z или предпочитать A, B, С.
Главное (и вот эта рекомендация универсальна) — нужно хоть что-нибудь писать, иначе любые знания о ремесле остаются бесполезной абстракцией.
Scott Berkun, Mindfire
30 лучших эссе автора за десять лет.
“
When it comes to what I care about, I have to ask how much of my time, the ultimate commodity, I give. An hour a day? A day a week? A week a year? How many of my remaining minutes on this curious little planet will I invest in what matters most? How many things do I claim to care about, but haven't spent time on in years? Decades? Ever?
Кому читать:
Всем, кроме самых просветленных.
Некоторое время назад на российский книжный рынок просочился Марк Мэнсон, пишущий на стыке лайф-коучинга и поп-психологии — перевели-продают пока только A Subtle Art of Not Giving a Fuck, но и Everything is Fucked наверняка переведут. Я Мэнсона читал с умеренным интересом, а потом вынул из шкапа этот старый сборник эссе Беркуна и могу утверждать: в жанре «прочистка головы» Беркун лучше. Он лаконичный, а не многословный. Он не пихает слово fuck в название каждой новой книги, не пытается набрать очков на сальностях, и никогда бы не анонсировал книгу фразой "Buckle up, bitches" (фу таким быть, Марк). Он, в конце концов, пришел в писательство из IT-разработки (менеджил ранние версии Internet Explorer!), что опять круче, чем прошлое пикап-тренерство Мэнсона.
Если эссе Беркуна не о том, как писать, то что они делают в этом тематическом обзоре? Сформулирую так: откалибровавшись по беркуновским наблюдениям, вы сразу станете более эффективным писателем. Потому что наблюдает он за тем, что ограничивает, мешает, портит жизнь, и наоборот — за тем, что дает нам энергию, идеи, счастье. Мыслительные процессы, помехи, страхи, эмоции, коммуникации, внимание, ошибки… пишущие люди во всё это с головой погружены, и всё это стоит... оптимизировать (извините). Например, первое же эссе «Культ занятости», про отношения со временем, я собираюсь перевести и показывать всем своим будущим студентам, которые постоянно «так заняты, ох как заняты». Чтоб мне стало не лень переводить — такое случается примерно никогда.
Еще мне очень нравится авторский стиль, простой до прозрачности, но не примитивный, с выверенной дозировкой юморения, с четкой структурой подачи. Тот самый редкий случай: вроде и просто, зато глубоко, потому что это дистиллированный опыт.
We're trapped in a quantity mentality, despite our quality based desires.
Law of lost attention: The value of something you spend attention on, is dependent on how much attention you spend on it.
You can only learn from a mistake after you admit you've made it.
You see, the problem with the future is that it's different than the past.
Звучит похоже на какой-то сраный тонироббинсный нью-эйдж c позитивным мышлением? О, поверьте, это не он.
Если эссе Беркуна не о том, как писать, то что они делают в этом тематическом обзоре? Сформулирую так: откалибровавшись по беркуновским наблюдениям, вы сразу станете более эффективным писателем. Потому что наблюдает он за тем, что ограничивает, мешает, портит жизнь, и наоборот — за тем, что дает нам энергию, идеи, счастье. Мыслительные процессы, помехи, страхи, эмоции, коммуникации, внимание, ошибки… пишущие люди во всё это с головой погружены, и всё это стоит... оптимизировать (извините). Например, первое же эссе «Культ занятости», про отношения со временем, я собираюсь перевести и показывать всем своим будущим студентам, которые постоянно «так заняты, ох как заняты». Чтоб мне стало не лень переводить — такое случается примерно никогда.
Еще мне очень нравится авторский стиль, простой до прозрачности, но не примитивный, с выверенной дозировкой юморения, с четкой структурой подачи. Тот самый редкий случай: вроде и просто, зато глубоко, потому что это дистиллированный опыт.
We're trapped in a quantity mentality, despite our quality based desires.
Law of lost attention: The value of something you spend attention on, is dependent on how much attention you spend on it.
You can only learn from a mistake after you admit you've made it.
You see, the problem with the future is that it's different than the past.
Звучит похоже на какой-то сраный тонироббинсный нью-эйдж c позитивным мышлением? О, поверьте, это не он.
Умберто Эко, «Шесть прогулок в литературных лесах»
Вдумчивое препарирование концепта «литературный текст».
“
Но есть и еще одна причина, по которой вымысел метафизически уютнее, чем реальность. Это золотое правило, которым пользуются криптографы и дешифровальщики, а именно, что смысл любого тайного сообщения можно расшифровать, если только у вас есть уверенность, что это действительно сообщение. Проблема с реальным миром состоит в том, что с самой зари времен люди гадают, есть ли в нем смысл, и если да, то какой. Что же до вымышленных миров, мы знаем наверняка, что в них есть смысл, что авторская сущность присутствует вовне — как фигура создателя и внутри — как набор инструкций для чтения. Следовательно, наши искания образцового автора — это поиск эрзаца другого образа, образа Отца, он затерян в Дымке Бесконечности, и мы не перестаем гадать, что там: ничто или нечто.
Читать, если:
Вы Eco-friendly.
Незадача для рецензента — об обаянии авторского стиля Эко я уже написал в связи с другой его книгой, а краткое содержание «Шести прогулок» успела сносно пересказать даже Википедия. О чём же мне теперь писать?
Можно порассуждать о книгах, где не учат писать, зато вскрывают семантические слои, о существовании которых и не подозреваешь, — и это всё же «учит» особенным образом. Можно задуматься, как подобные «сложные» книги продать любящим «чтобы было попроще», и прийти к выводу, что это мартышкин труд: есть те, кто ценит сложность, а есть те, кто в ней не заинтересован, поскольку и понять не способен; два множества не пересекаются. Можно, наконец, погрустить о том, что чуть ли не единственный на планете автор, способный увлекательно бросаться выражениями вроде «самоотрицающий текст», «объективный коррелят», «условная аутентификация» и тут же структурировать семантику порнофильма, так вот, этот автор больше ничего никогда не напишет.
Всё это было бы излишеством. Тех, кому интересно попасть в обширные аналитические угодья Эко, привлёк бы уже один его вышеприведенный отрывок про нечто и ничто. Так что второй отрывок я привожу ради собственного удовольствия — просто потому, что могу.
«Существует множество интерпретаций «Красной Шапочки» (антропологические, психоаналитические, мифологические, феминистические и т. д.), отчасти потому, что сюжет этот существует в нескольких вариантах: в тексте братьев Гримм есть то, чего нет у Перро, и наоборот. Рано или поздно должна была возникнуть и алхимическая трактовка. Так вот, один итальянский ученый попытался доказать, что речь в сказке идет о процессе получения и очистки минералов. Переводя образы в химические формулы, он пришел к выводу, что Красная Шапочка — это киноварь, синтетический сульфид ртути, красный, как девочкина шапочка. Получается, что малышка содержит ртуть в чистом виде, которую необходимо отделить от серы. Ртуть очень подвижна и текуча, так что не случайно мама предупреждает Красную Шапочку, чтобы та не бегала по лесу где попало. Волк воплощает хлористую ртуть, известную также как каломель (по-гречески это означает «черная красота»). Чрево Волка — это тигель алхимика, в котором киноварь превращается в ртуть. Однако Валентина Пизанти выдвинула совершенно здравое возражение: если в конце сказки Красная Шапочка уже не киноварь, а ртуть, почему же, когда она выходит из Волчьего брюха, на ней по-прежнему красная шапочка? Варианта, в котором она выходила бы в серебряной шапочке, не существует. Так что текст не поддерживает подобной трактовки».
Можно порассуждать о книгах, где не учат писать, зато вскрывают семантические слои, о существовании которых и не подозреваешь, — и это всё же «учит» особенным образом. Можно задуматься, как подобные «сложные» книги продать любящим «чтобы было попроще», и прийти к выводу, что это мартышкин труд: есть те, кто ценит сложность, а есть те, кто в ней не заинтересован, поскольку и понять не способен; два множества не пересекаются. Можно, наконец, погрустить о том, что чуть ли не единственный на планете автор, способный увлекательно бросаться выражениями вроде «самоотрицающий текст», «объективный коррелят», «условная аутентификация» и тут же структурировать семантику порнофильма, так вот, этот автор больше ничего никогда не напишет.
Всё это было бы излишеством. Тех, кому интересно попасть в обширные аналитические угодья Эко, привлёк бы уже один его вышеприведенный отрывок про нечто и ничто. Так что второй отрывок я привожу ради собственного удовольствия — просто потому, что могу.
«Существует множество интерпретаций «Красной Шапочки» (антропологические, психоаналитические, мифологические, феминистические и т. д.), отчасти потому, что сюжет этот существует в нескольких вариантах: в тексте братьев Гримм есть то, чего нет у Перро, и наоборот. Рано или поздно должна была возникнуть и алхимическая трактовка. Так вот, один итальянский ученый попытался доказать, что речь в сказке идет о процессе получения и очистки минералов. Переводя образы в химические формулы, он пришел к выводу, что Красная Шапочка — это киноварь, синтетический сульфид ртути, красный, как девочкина шапочка. Получается, что малышка содержит ртуть в чистом виде, которую необходимо отделить от серы. Ртуть очень подвижна и текуча, так что не случайно мама предупреждает Красную Шапочку, чтобы та не бегала по лесу где попало. Волк воплощает хлористую ртуть, известную также как каломель (по-гречески это означает «черная красота»). Чрево Волка — это тигель алхимика, в котором киноварь превращается в ртуть. Однако Валентина Пизанти выдвинула совершенно здравое возражение: если в конце сказки Красная Шапочка уже не киноварь, а ртуть, почему же, когда она выходит из Волчьего брюха, на ней по-прежнему красная шапочка? Варианта, в котором она выходила бы в серебряной шапочке, не существует. Так что текст не поддерживает подобной трактовки».
William Zinsser, Writing about your life
Пособие по мемуарной литературе, для наглядности встроенное в мемуары автора.
“
Whatever we call the form — autobiography, memoir, personal history, family history — writing about one's life is a powerful human need. Who doesn't want to leave behind some record of his or her accomplishments and thoughts and emotions? If it is a family history it will have the further value of telling your children and your grandchildren who they are and what heritage they come from. Writers are the custodians of memory, and memories have a way of dying with their owner. One of the saddest sentences I know is "I wish I had asked my mother about that".
Кому читать:
Желающим писать о себе и своём прошлом. Ну и биографам, наверное.
Захватывающая была жизнь — из американских студентов в солдаты второй мировой (Африка, Италия), редактор в легендарных изданиях, автор первой большой публикации о Вуди Аллене (потом случилась и эпизодическая роль в фильме Аллена), преподаватель в Йеле, книжный критик, создатель знаменитой книги «Как писать хорошо», путешественник, музыкант... Умер Уильям Зинсер только в 2015-м, ему было 92.
Writing about your life — это истории с разных отрезков этой богатой биографии плюс комментарии: почему эти истории «работают»? как мыслить, чтобы строить подобное? почему лучше писать о людях даже когда мы пишем о местах?
Сложен ли мемуарный жанр? Да, сложен, но писать о своей жизни — ценно (см. цитату выше), потому полезно услышать: не обязательно иметь «интересную жизнь», чтобы получить право на мемуары. "Think small" — помимо прочего советует Зинсер, не ищите в прошлом «важных событий», которые должны впечатлить читателя, пишите о мелочах, значимых для вас; так эмоции проявятся естественно, а они-то читателю и нужны. Переживаний у каждого из нас было предостаточно: мы все учились в школе, влюблялись и расставались, выбирали друзей и не выбирали родителей. О всех простых вещах интересно читать, если — деликатно напоминает автор — вы не скатываетесь в нытьё «какая у меня была тяжелая жизнь», а отыскиваете в произошедшем любые жизнеутверждающие смыслы.
И да, конечно, это очень жизнеутверждающая книга. Rest in peace William Knowlton Zinsser and thanks for all the fish.
Writing about your life — это истории с разных отрезков этой богатой биографии плюс комментарии: почему эти истории «работают»? как мыслить, чтобы строить подобное? почему лучше писать о людях даже когда мы пишем о местах?
Сложен ли мемуарный жанр? Да, сложен, но писать о своей жизни — ценно (см. цитату выше), потому полезно услышать: не обязательно иметь «интересную жизнь», чтобы получить право на мемуары. "Think small" — помимо прочего советует Зинсер, не ищите в прошлом «важных событий», которые должны впечатлить читателя, пишите о мелочах, значимых для вас; так эмоции проявятся естественно, а они-то читателю и нужны. Переживаний у каждого из нас было предостаточно: мы все учились в школе, влюблялись и расставались, выбирали друзей и не выбирали родителей. О всех простых вещах интересно читать, если — деликатно напоминает автор — вы не скатываетесь в нытьё «какая у меня была тяжелая жизнь», а отыскиваете в произошедшем любые жизнеутверждающие смыслы.
И да, конечно, это очень жизнеутверждающая книга. Rest in peace William Knowlton Zinsser and thanks for all the fish.
Натали Голдберг,
«Человек, который съел машину»
«Человек, который съел машину»
Очень хорошая книга вдохновляющих объяснений.
“
Слушание – это восприятие, впитывание. Чем более чутко вы способны слушать, тем лучше будете писать. Вы принимаете все вокруг как есть, не судя и не оценивая, и днем позже сможете написать правду о том, что вас окружало. Джек Керуак в своем перечне писательских правил сказал: «Будьте покорны всему, открывайтесь и слушайте». А еще он сказал: «У нас нет времени на поэзию – только на жизнь, как она есть». Если вы сумеете описывать все как есть, вам не нужна будет никакая иная поэзия.
Читать, если:
Вы пишете не по разнарядке (на работе, например), а «для себя».
В оригинале — "Writing down the bones", эти непереводимые кости уместнее на обложке, хоть книга и весьма жизнерадостна. Читая её, я то и дело вспоминал великолепную «Птицу за птицей», это одного калибра произведения, и забавно, что один из анекдотов в книге Ламотт — с выступления Натали Голдберг. Отличия «Человека, который съел машину»: меньше места занимают авторская биография и язвительные насмешки над собой, так что больше остается на полезные советы. Меньше развлечения, больше ценных деталей.
Писатели — живые существа, которые пишут о жизненных случаях, потому «писательство» как деятельность от «жизни» неотделимо. А жизнь — это то, как мы думаем о себе, о других, как с собой боремся, на что обращаем внимание, что едим, куда ходим, что слышим, трогаем и нюхаем. И всё остальное. Писательство — тоже «всё»: оно и умственное, и физическое, и эмоциональное, и про вас, и про других, и для вас, и для других. И любая жизненная помеха может стать помехой писательству, значит «пустяков» тут нет.
Голдберг раз за разом цитирует своего дзен-мастера, но, слава богам, не скатывается в проповедь благости или дешевый мотивационный коучинг. Подробности. Иллюстрации-воспоминания. Терпеливые пояснения. Пожалуй, характеристика «терпеливая без снисходительности» описывает её голос лучше всего. Авторам-новичкам нужна поддержка, нужны сочувствие и ощущение, что их неумелые страдания над неумелыми буквами имеют смысл. «Человек, который съел машину» убеждает — смысл точно есть. Читайте, вдохновляйтесь и пишите.
Писатели — живые существа, которые пишут о жизненных случаях, потому «писательство» как деятельность от «жизни» неотделимо. А жизнь — это то, как мы думаем о себе, о других, как с собой боремся, на что обращаем внимание, что едим, куда ходим, что слышим, трогаем и нюхаем. И всё остальное. Писательство — тоже «всё»: оно и умственное, и физическое, и эмоциональное, и про вас, и про других, и для вас, и для других. И любая жизненная помеха может стать помехой писательству, значит «пустяков» тут нет.
Голдберг раз за разом цитирует своего дзен-мастера, но, слава богам, не скатывается в проповедь благости или дешевый мотивационный коучинг. Подробности. Иллюстрации-воспоминания. Терпеливые пояснения. Пожалуй, характеристика «терпеливая без снисходительности» описывает её голос лучше всего. Авторам-новичкам нужна поддержка, нужны сочувствие и ощущение, что их неумелые страдания над неумелыми буквами имеют смысл. «Человек, который съел машину» убеждает — смысл точно есть. Читайте, вдохновляйтесь и пишите.
Леночка Трускова, «Вдохновение»
Мысли о вдохновении и вопросы, которые к нему ведут.
“
Невозможно быть круглосуточным донором! Нужно снова и снова собирать силы, чтобы бережно наполнять книгу смыслом. На это тоже уходит время. А уж насколько быстро можно получить прибыль и какую — совсем другой вопрос.
Самые лучшие маленькие бизнесы и самые трогательные рукодельные серии начинаются не с бизнес-плана. В их сердцевинке всегда лежит любовь к чему-то другому. Деньги приходят к тому, что сделано с любовью. Деньги идут после смысла. А с терпением приходит медленный рост.
Самые лучшие маленькие бизнесы и самые трогательные рукодельные серии начинаются не с бизнес-плана. В их сердцевинке всегда лежит любовь к чему-то другому. Деньги приходят к тому, что сделано с любовью. Деньги идут после смысла. А с терпением приходит медленный рост.
Кому читать:
Тем, кто собирается писать (собираясь и собираясь, но всё никак не начиная).
И сразу ещё одна терпеливая и аккуратная книга. Леночка Трускова давно исследует тему творчества, вдохновения и аутентичности, ведет мастерские текста, пишет о разном, в общем, практикует вовсю. «Вдохновение» — именно про работу с собой… нет, не так... про жизнь с собой?… наверное, в первую очередь про доверие к себе и принятие себя. Бежать за амбициозной целью (великий роман, миллион тиража и т.д.) опасно, если ваши тексты, ваши мысли и вы сами — вас не радуют. А так как мы живем в токсичной культуре «подвига любой ценой», то сосредотачиваться на внешней цели, а не на себе — обычное дело. Обычное, но бесплодное и с неприятными последствиями.
Книга напоминает о простых вещах. Радоваться себе — важнее, чем делать много и важнее, чем делать идеально; только неидеальное и живёт. Если вам «не пишется», вы не виноваты, но вы можете с этим справиться. Не забывайте получать поддержку и поддерживать других людей, обмениваться эмоциями и исследовать новые области.
Вроде просто, но мне самому приходится такое разъяснять каждой новой порции студентов, так что не стоит недооценивать очевидное. Стоит его придерживаться, и вдохновение придёт.
Книга напоминает о простых вещах. Радоваться себе — важнее, чем делать много и важнее, чем делать идеально; только неидеальное и живёт. Если вам «не пишется», вы не виноваты, но вы можете с этим справиться. Не забывайте получать поддержку и поддерживать других людей, обмениваться эмоциями и исследовать новые области.
Вроде просто, но мне самому приходится такое разъяснять каждой новой порции студентов, так что не стоит недооценивать очевидное. Стоит его придерживаться, и вдохновение придёт.
Оксана Силантьева,
«92 мультимедийных формата»
«92 мультимедийных формата»
Каталог форматов — и дополняющих текст, и самостоятельных.
Оксана Силантьева,
«92 медийных формата»
«92 медийных формата»
Каталог форматов — и дополняющих текст, и самостоятельных.
“
Интерактивью позволяет разметить один или несколько видеофайлов и создать своеобразную «витрину», где пользователь видит все заданные вопросы. Это не только дает зрителю представление о содержании беседы, но и позволяет просматривать видео в удобном ему порядке. Каждый вопрос в интерактивью кликабелен и ведет на соответствующий фрагмент видео.
Кому читать:
Блоггерам, журналистам,
всем, кто в Сети публикуется.
всем, кто в Сети публикуется.
Оксана Силантьева — главный российский эксперт по мультимедиа журналистике, а её компания «Силамедиа» непрерывно делает коммерческие и некоммерческие медийные проекты. И благодаря этому длинному практическому опыту в книге собраны все потенциально полезные форматы (от обычного «изображение» до замороченных таймлайнов), первичные советы по ним и ссылки на соответствующие веб-сервисы, где можно состряпать это самое мультимедийное нечто.
Зачем осваивать м-форматы? У информации много обличий и ограничиваться только текстом (или даже текстом с картинками) — это какие-то 1980-е, когда миллионы советских граждан выписывали толстые литературные журналы и были журналами «контентно удовлетворены». Сейчас радовать читателя сложнее, но его по-прежнему можно приятно удивить, сверстав нескучно, «не как у всех». С картой, таймером, диаграммой, майндмэпом, блок-схемой, прогресс-баром…
Так что нужнее всего эта книга тем, кто ежедневно конкурирует за читателей — работникам редакций и разномастных новых медиа.
Зачем осваивать м-форматы? У информации много обличий и ограничиваться только текстом (или даже текстом с картинками) — это какие-то 1980-е, когда миллионы советских граждан выписывали толстые литературные журналы и были журналами «контентно удовлетворены». Сейчас радовать читателя сложнее, но его по-прежнему можно приятно удивить, сверстав нескучно, «не как у всех». С картой, таймером, диаграммой, майндмэпом, блок-схемой, прогресс-баром…
Так что нужнее всего эта книга тем, кто ежедневно конкурирует за читателей — работникам редакций и разномастных новых медиа.
Евгений Замятин,
«Техника художественной прозы»
«Техника художественной прозы»
Транскрипты лекций писателя о литературном мастерстве.
“
В драме есть еще закон, который я назвал бы законом эмоциональной экономии. Закон этот основан на том, что у человека после сильных ощущений — получается реакция, утомление и эмоциональная восприимчивость понижается. Поэтому наиболее сильные психологические эффекты — нужно переносить в конец повести, романа, рассказа. Если такой момент дать раньше — читатель не в состоянии будет воспринять последующих, эмоционально не так напряженных моментов.
Кому читать:
Начинающим писателям.
В коротких выступлениях Замятин, автор лучшей антиутопии на русском языке, доносит свои взгляды на литературные инструменты (инструментовка, ритм, сюжет, фабула), тогдашние литературные течения, психологию творчества и восприятия. Анализирует отрывки из произведений разных авторов (отдельная глава посвящена Чехову), рассуждает о разнице между поэзией и прозой, о свойствах «народного языка», о трех языковых уровнях — литературном, разговорном и письменном, разницу между которыми и в 2019-м не все осознают.
Этим лекциям уже сто лет, они прочитаны в 1918-1920 гг. Кое-что уже не слишком актуально (поэтика имажинистов и футуристов etc), но ремесленно полезного — достаточно.
Этим лекциям уже сто лет, они прочитаны в 1918-1920 гг. Кое-что уже не слишком актуально (поэтика имажинистов и футуристов etc), но ремесленно полезного — достаточно.
Владимир Набоков,
«Лекции по русской литературе»
«Лекции по русской литературе»
Классик о классиках.
“
В этих наименовательных оргиях участвуют не только люди, но и вещи. Обратите внимание на ласковые прозвища, которые чиновники города дают игральным картам. Черви — это «сердца», но звучат как червяки и, при лингвистической склонности русских вытягивать слово до предела ради эмоционального эффекта, становятся «червоточиной». Пики превращаются в пикенцию, обретая игровое окончание из кухонной латыни, или же в псевдогреческое пикендрасы, пичуры (с легким орнитологическим оттенком), а иногда вырастают до пичурущуха (где птица превращается уже в допотопного ящера, опрокидывая эволюцию видов). Предельная вульгарность и автоматизм этих уродливых прозвищ, большинство из которых Гоголь придумал сам, — прекрасный способ показать умственный уровень тех, кто ими пользуется.
Кому читать:
Любителям литературы и писателям.
Шесть героев: Гоголь, Тургенев, Толстой, Чехов и нелюбимые автором Достоевский с Горьким («Художественный талант Горького не имеет большой ценности», «С этой точки зрения Достоевский писатель не великий, а довольно посредственный…») — можно почитать, как Набоков знакомил с ними американских студентов.
Этоособенная книга редкая книжная особь — разобрать микроскопические текстовые нюансы могут только писатели определенного уровня. Так же как и соотнести биографию, особенности таланта, историческую ситуацию и написанные книги. Мы не видим большую часть творческой «изнанки», но, к счастью, есть аналитик Владимир Владимирович, который объяснит, почему «до Пушкина и Гоголя русская литература была подслеповата», как работает «одинаковый тусклый свет» у Чехова и что уникального в хронологии «Анны Карениной».
Про то, с каким удовольствием я плаваю по набоковскому критическому стилю, говорить не буду, это разговор на 18+.
Это
Про то, с каким удовольствием я плаваю по набоковскому критическому стилю, говорить не буду, это разговор на 18+.
Стивен Кинг, «Секретные окна»
Сборник текстов разных лет.
“
Еще одна причина, по которой стоит читать ужасы: это как бы репетиция смерти. Говорят, что неизбежны лишь смерть и налоги. Но это неправда. Всегда есть только смерть. Смерть – большой босс. Лет через двести никого из нас здесь не будет. Мы будем где-то еще. Может быть, там будет лучше, чем здесь. Может быть, хуже. Может быть, это тот же Нью-Джерси, но где-то совсем в другом месте. То же самое можно сказать о мышах, кроликах и собаках, но мы находимся в менее выигрышном положении: мы единственные существа – по крайней мере, насколько мы знаем, хотя, возможно, сюда же относятся дельфины, киты и некоторые другие млекопитающие с очень большим мозгом, – способные осознавать свою смерть. Мы знаем, что когда-нибудь умрем. Игрушечный электрический поезд ходит по кругу, ныряет в тоннели, выныривает из тоннелей, но в конце он всегда доезжает до края стола и падает на пол. Бряк.
Кому читать:
Начинающим писателям,
фанатам ужастиков.
фанатам ужастиков.
Первый текст тут датирован 1959 годом (малыш Стивен учится пугать людей), последний — 1999-м. Есть статьи, записи лекций, несколько рассказов, интервью, предисловие к «Коллекционеру» Фаулза и другие предисловия. По сравнению с «Как писать книги» гораздо больше говорится о страшном и природе боязни, о том, какие существа ползают на окраинах нашего сознания. О специализации Кинга, так сказать. Он даже ремесло писателей описывает как «создают призраков и смотрят, как те разгуливают по комнате» (не забывая добавить, что «люди, которым за ту же работу не платят и результаты не печатают, кончают сумасшедшим домом»). Если вы хотите писать триллеры и ужастики, читайте обязательно.
Из «более общего» встречается и ценное — например, рассуждения об авторе-бренде или подробное описание, как из идеи вырастает бестселлер, — и обаятельно ветхое (инструкция, как пропихнуть свой рассказ в американские журналы 70-х).
У Кинга есть очень приятная черта — он не зазнаётся. «Я не великий писатель. И у меня хватает мужества это признать. Я не способен написать изящную строчку прозы. Все, что я могу, – это развлекать людей». Этому и поучимся, с благодарностью.
Из «более общего» встречается и ценное — например, рассуждения об авторе-бренде или подробное описание, как из идеи вырастает бестселлер, — и обаятельно ветхое (инструкция, как пропихнуть свой рассказ в американские журналы 70-х).
У Кинга есть очень приятная черта — он не зазнаётся. «Я не великий писатель. И у меня хватает мужества это признать. Я не способен написать изящную строчку прозы. Все, что я могу, – это развлекать людей». Этому и поучимся, с благодарностью.
Эрин Киссейн,
«Основы контентной стратегии»
«Основы контентной стратегии»
Брошюра по организации контентных потоков.
“
Что же происходит, если контента оказывается слишком много? С одной стороны, это затрудняет поиск действительно нужной информации. С другой — распределение конечного объема ресурсов на неограниченный объем контента приводит к снижению его качества. Часто изобилие контента свидетельствует о более глубокой проблеме — синдроме «публикуем все, что можем», подменяющем собой крайне полезную парадигму «публикуем то, что нужно нашим потребителям».
Кому читать:
Владельцам бизнесов, маркетологам, контентщикам.
Работа не новая (2011) и компактная, но все ещё стоит внимания, если вы делаете или заказываете маркетинговый (в широком смысле) контент — тематические статьи, видео о компании и т.д. Построить эффективный контент-маркетинг — сложно (почитайте про это, например, Катерину Ерошину), и Киссейн как раз обрисовывает, почему так сложно, почему вам нужна целая стратегия.
Потому что хороший контент — это даже не четверть успеха. Потому что вам надо встроить его производство глубоко в компанию (нужная информация должна без проблем попадать к редактору), потому что надо его доставлять куда нужно и кому нужно (сюрприз: хороший копирайтер — не всегда хороший смм-щик). Потому что для построения эффективного сайта недостаточно маркетолога и редактора, потому что задачи контент-отделу должен ставить кто-то компетентный, потому что без аналитика всё быстро загнётся. И без бюджетов, кстати, тоже, хороший контент — это дорого.
Прежде чем начинать «ну мы статьями порекламируемся», подумайте о подводной части айсберга, почитайте эксперта.
Потому что хороший контент — это даже не четверть успеха. Потому что вам надо встроить его производство глубоко в компанию (нужная информация должна без проблем попадать к редактору), потому что надо его доставлять куда нужно и кому нужно (сюрприз: хороший копирайтер — не всегда хороший смм-щик). Потому что для построения эффективного сайта недостаточно маркетолога и редактора, потому что задачи контент-отделу должен ставить кто-то компетентный, потому что без аналитика всё быстро загнётся. И без бюджетов, кстати, тоже, хороший контент — это дорого.
Прежде чем начинать «ну мы статьями порекламируемся», подумайте о подводной части айсберга, почитайте эксперта.
Сергей Поварнин, «Как читать книги»
Методичка по чтению (1924).
“
Не менее важно и то обстоятельство, что плохое чтение очень способствует выработке двух нежелательных типов людей: фразера и «человека с кашей в голове». Фразером называют того, кто любит говорить «громкие слова», между тем как в душе его этим словам нет соответствия. Мысли, чувства, связанные с ними, ему на самом деле глубоко безразличны.
У человека с «кашей в голове» надерганы отовсюду разные отрывки знаний. И все они без связи друг с другом (или в совершенно фантастической «связи»), без системы, плохо понятые и совершенно непереваренные.
У человека с «кашей в голове» надерганы отовсюду разные отрывки знаний. И все они без связи друг с другом (или в совершенно фантастической «связи»), без системы, плохо понятые и совершенно непереваренные.
Кому читать:
Студентам,
школьникам, взрослым, прочитавшим за жизнь менее 100 книг.
школьникам, взрослым, прочитавшим за жизнь менее 100 книг.
Логик Сергей Поварнин писал не для нашего поколения, не предыдущего и даже не для поколения наших дедушек. Но, как замечено в одном стихотворении, проблема качественного чтения продолжает стоять остро.
Автор объясняет, что такое лень мышления и лень воображения, пассивное и активное чтение, почему «настоящее переживание и понимание художественного произведения возможно только при перечитывании», что вредного в «запойном чтении» и т.д. Поварнин считает, что без правильно организованной работы с книгами невозможно ни полноценное образование, ни развитие мышления. Ведь на самом чтении дело не заканчивается — есть обдумывание, проработка содержания, конспектирование и выписки, оценка. Рекомендации «как это всё лучше делать» — прилагаются.
От себя добавлю, что научиться писать, когда еще толком не научился читать — мечта несбыточная.
Автор объясняет, что такое лень мышления и лень воображения, пассивное и активное чтение, почему «настоящее переживание и понимание художественного произведения возможно только при перечитывании», что вредного в «запойном чтении» и т.д. Поварнин считает, что без правильно организованной работы с книгами невозможно ни полноценное образование, ни развитие мышления. Ведь на самом чтении дело не заканчивается — есть обдумывание, проработка содержания, конспектирование и выписки, оценка. Рекомендации «как это всё лучше делать» — прилагаются.
От себя добавлю, что научиться писать, когда еще толком не научился читать — мечта несбыточная.
Джессика Хэги, «Как быть интересным»
Россыпь несложных идей и затей.
“
Устраивайте себе отпуск каждый день. Пусть и ненадолго. Пройдитесь по городу на рассвете. Бросьте письмо в незнакомый почтовый ящик. Почитайте журнал, оставленный кем-то на остановке. Погуляйте под дождем. Закажите горячий шоколад в незнакомом кафе. Используйте любую свободную минуту.
Кому читать:
Блоггерам.
На поверхности это чтиво для восторженных девочек, любимый фильм которых — «Амели», любимый писатель — Коэльо. Уж их не оттолкнешь инстаграмными мудростями а-ля «Миру нужно все, что вы предложите», рассыпанными по всей книге; да что там, они, наборы коротких фраз поверх рисуночков, — и есть книга. Но если, как здесь же сказано, меньше насмехаться и больше восхищаться, удастся заметить дельные подсказки для пишущих о себе и своей жизни. Ведь когда застреваешь в рутине, то кажешься себе менее интересным и трудно выбраться из ощущения «не о чем писать».
Ломая шаблоны, совершая непривычные поступки, проживая интереснее, мы получаем новые впечатления и идеи, то самое «о чём писать». Не могу назвать небесным откровением совет «Танцуйте. Пишите. Стройте. Общайтесь. Играйте. Помогайте. Творите. Неважно, что именно вы делаете, если вы что-то делаете», зато с ним и не поспоришь. Короче, если вы не сноб, то прислушайтесь к Джессике и выкиньте какой-нибудь фортель. Чем страннее получится, тем лучше для блогпоста.
P.S. Излишнюю коэльность можно смыть, если читать не перевод, а оригинальное издание.
Ломая шаблоны, совершая непривычные поступки, проживая интереснее, мы получаем новые впечатления и идеи, то самое «о чём писать». Не могу назвать небесным откровением совет «Танцуйте. Пишите. Стройте. Общайтесь. Играйте. Помогайте. Творите. Неважно, что именно вы делаете, если вы что-то делаете», зато с ним и не поспоришь. Короче, если вы не сноб, то прислушайтесь к Джессике и выкиньте какой-нибудь фортель. Чем страннее получится, тем лучше для блогпоста.
P.S. Излишнюю коэльность можно смыть, если читать не перевод, а оригинальное издание.
Тимур Аникин,
«100 вопросов про твой текст»
«100 вопросов про твой текст»
Конструктор для сборки внутреннего редактора.
“
54. Где красоты образов излишни?
Учитесь распознавать места, где сильное содержание не нуждается в причудливой форме. Скажем, мёртвый младенец — это само по себе так плохо, что говорить про него сложными метафорами — способ ослабить впечатление, а не усилить. Если вы хотите рас- смотреть красивый закат (содержание), то лучше смотреть через простое стекло, чем через цветное (особенная форма). Бойтесь накудрявить лишнего, подумайте, почему «Я тебя люблю» звучит сильнее, чем «Я тебя очень люблю».
Учитесь распознавать места, где сильное содержание не нуждается в причудливой форме. Скажем, мёртвый младенец — это само по себе так плохо, что говорить про него сложными метафорами — способ ослабить впечатление, а не усилить. Если вы хотите рас- смотреть красивый закат (содержание), то лучше смотреть через простое стекло, чем через цветное (особенная форма). Бойтесь накудрявить лишнего, подумайте, почему «Я тебя люблю» звучит сильнее, чем «Я тебя очень люблю».
Читать, если:
Вы хотите писать лучше и ищете подсказок «где ж взять улучшения?».
Я уже привык пожимать плечами, когда очередной учебник писательского мастерства оказывается огорчительно многословным: приходя за «инструментами», желая шлифовать навыки, получаешь в нагрузку то широченные обобщения о жызни и судьбе, то богатый внутренний мир автора, то лирическо-биографические отступления, то издержки плохого перевода на русский, то саморекламу, то еще какой-нибудь неликвид. Как любит говорить Дональд Трамп, SAD!
Потому свою книгу я превратил в набор инструментов и только инструментов. Тот самый «ящик», описанный Стивеном Кингом: лингвистические отвёртки, разводные филоло-ключи, риторические гвозди и шурупы, пилы и сменные лезвия, свёрла на 10 мм., свёрла на 15 мм., клей, краски, ацетон и пачка инструкций по технике безопасности.
Так как я, в отличие от старины Стивена, успешно избегаю (пока что) наркомании, алкоголизма, семейных проблем и всемирной славы, внешне мой ящик сильно компактнее — 0% биографического, 0,5% лирических отступлений, жесткая мелкоячеистая структура, предотвращавшая любое бла-бла-бла. А вот внутри инструментов собрано заметно больше, чем в «Как писать книги»: по десять штук в главах о подготовке, содержании, композиции, неожиданностях, выразительности, авторе, стиле, словах… и предложениях (дважды).
Кто-то скажет, что разъяснения вопросов могли бы быть и поподробнее. Могли бы. Но не стали. Ведь основная задача «100 вопросов…» — приучить задумываться; читая разъяснения коллег, я слишком часто обнаруживал, что можно находить другие ответы, что универсальных ответов вообще не так много. Спрашивайте, задумывайтесь, пробуйте краски и нюхайте ацетон. Не бойтесь ошибаться: ошибки развивают.
P.S. Удачно кликнув на странице покупки, можно бесплатно прочитать первую четверть книги, 25 страниц из 100.
Потому свою книгу я превратил в набор инструментов и только инструментов. Тот самый «ящик», описанный Стивеном Кингом: лингвистические отвёртки, разводные филоло-ключи, риторические гвозди и шурупы, пилы и сменные лезвия, свёрла на 10 мм., свёрла на 15 мм., клей, краски, ацетон и пачка инструкций по технике безопасности.
Так как я, в отличие от старины Стивена, успешно избегаю (пока что) наркомании, алкоголизма, семейных проблем и всемирной славы, внешне мой ящик сильно компактнее — 0% биографического, 0,5% лирических отступлений, жесткая мелкоячеистая структура, предотвращавшая любое бла-бла-бла. А вот внутри инструментов собрано заметно больше, чем в «Как писать книги»: по десять штук в главах о подготовке, содержании, композиции, неожиданностях, выразительности, авторе, стиле, словах… и предложениях (дважды).
Кто-то скажет, что разъяснения вопросов могли бы быть и поподробнее. Могли бы. Но не стали. Ведь основная задача «100 вопросов…» — приучить задумываться; читая разъяснения коллег, я слишком часто обнаруживал, что можно находить другие ответы, что универсальных ответов вообще не так много. Спрашивайте, задумывайтесь, пробуйте краски и нюхайте ацетон. Не бойтесь ошибаться: ошибки развивают.
P.S. Удачно кликнув на странице покупки, можно бесплатно прочитать первую четверть книги, 25 страниц из 100.
Джозеф Маккормак, «Короче»
Довольно-таки растянутая ода краткости.
“
На написание заголовка я трачу больше времени, чем на текст, — говорит он. — Но я считаю, что научиться правильно составлять заголовок должен каждый руководитель.
Кому читать:
Не верящим в живительную силу краткости.
Единственная задача, внутри которой эта книга наверняка пригодится, — переубедить кого-то, не верящего в Пользу Краткости На Работе. Почему на работе? Потому что автор — бизнес-консультант по краткости коммуникаций, и его постоянно сносит в контексты общения коллег, в продажи, компреды, презентации, иные рабочие взаимодействия.
Также бизнес-консультант Маккормак ничего не говорит про форму, про языковые возможности по сокращению. Только про содержание. «Надо говорить меньше, надо говорить самое важное, не надо говорить того и этого вообще никогда». К сотой странице уже хочется, чтобы он перестал напирать на то, как ценна краткость, — да поняли мы, поняли! — перестал перечислять Сюзанн и Бернардов, которым страдали от многословия, а потом исцелились… перестал и показал бы, как же автору действовать на уровне лексики и синтаксиса. Но нет, фигушки.
Не порадовал перевод: и practice what you preach — это не «упражняемся в том, что проповедуем», и «прослеживается тенденция упрощения и сокращения коммуникации для создания и опубликования новостей онлайн» — не фраза, допустимая в книге про краткость.
Авторские концепты BRIEF и TALC Tracks, наверное, кому-то могут понравиться, но я не понял, зачем городить все эти аббревиатуры вокруг элементарных идей. Ну то есть понял — сама книга в оригинале называется BRIEF и Маккормак не устает, ох не устаёт вспоминать, как замечательно его концепты помогли и одному, и другому, и пятому клиентам — но, скажем, приемы создания хороших заголовков тут были бы ценнее. Если уж ты, дорогой автор, говоришь, что важно делать заголовки как профессионал, то поделись мудростью. Но нет.
Короче, в инструментальном смысле издание выступает в жанре «Мышки, станьте ёжиками». А что сжатость часто важна, — можно было доказать статьёй, а не книгой.
Также бизнес-консультант Маккормак ничего не говорит про форму, про языковые возможности по сокращению. Только про содержание. «Надо говорить меньше, надо говорить самое важное, не надо говорить того и этого вообще никогда». К сотой странице уже хочется, чтобы он перестал напирать на то, как ценна краткость, — да поняли мы, поняли! — перестал перечислять Сюзанн и Бернардов, которым страдали от многословия, а потом исцелились… перестал и показал бы, как же автору действовать на уровне лексики и синтаксиса. Но нет, фигушки.
Не порадовал перевод: и practice what you preach — это не «упражняемся в том, что проповедуем», и «прослеживается тенденция упрощения и сокращения коммуникации для создания и опубликования новостей онлайн» — не фраза, допустимая в книге про краткость.
Авторские концепты BRIEF и TALC Tracks, наверное, кому-то могут понравиться, но я не понял, зачем городить все эти аббревиатуры вокруг элементарных идей. Ну то есть понял — сама книга в оригинале называется BRIEF и Маккормак не устает, ох не устаёт вспоминать, как замечательно его концепты помогли и одному, и другому, и пятому клиентам — но, скажем, приемы создания хороших заголовков тут были бы ценнее. Если уж ты, дорогой автор, говоришь, что важно делать заголовки как профессионал, то поделись мудростью. Но нет.
Короче, в инструментальном смысле издание выступает в жанре «Мышки, станьте ёжиками». А что сжатость часто важна, — можно было доказать статьёй, а не книгой.
June Casagrande,
"It Was the Best of Sentences, It Was the Worst of Sentences"
"It Was the Best of Sentences, It Was the Worst of Sentences"
Синтаксическая экскурсия с задорным гидом.
“
That is, they're not really rules at all. They're just baby steps we can take before we learn how to walk then run then jitterbug. They help us when we're struggling. But they need not weigh us down when we're soaring. Every one of the writing "rules" you hear is rooted in a good idea with at least some practical application. Yet none of these rules is worth a damn when stretched into an absolute.
Читать, если:
Вы хотите создавать разнообразные и при этом хорошие предложения.
Джун Касагранде — писатель, журналист и любитель грамматики. Джун Касагранде обожает каламбурить и неологизмить. Джун Касагранде ведет сайт Grammar Underground with June Casagrande. Snobservations — одна из рубрик сайта, а все заголовки книги собраны из филологических шуточек навроде "Are you relatives essential?"
Вы заметили паралеллизм в предыдущем абзаце? Это лишь один синтаксический приём из многих собранных в книге. С фразоконструкторских позиций автор рассматривает и отдельные части речи — например, союзы, наречия, причастия и отглагольные существительные;* есть главы про длину фраз, пассивный залог, времена и артикли (да, не 100% содержания применимо в русском языке, — думаю, около 90%).
*Про точку с запятой и скобки — тоже есть глава.
Достаточно простой язык, задор, умение Касагранде быть понятной и не быть радикальной, терпеливое копание во фразах-примерах — всё это делает "It was..." подходящей entry-level книгой для желающих разнообразить свои мыслеизыски.
Вы заметили паралеллизм в предыдущем абзаце? Это лишь один синтаксический приём из многих собранных в книге. С фразоконструкторских позиций автор рассматривает и отдельные части речи — например, союзы, наречия, причастия и отглагольные существительные;* есть главы про длину фраз, пассивный залог, времена и артикли (да, не 100% содержания применимо в русском языке, — думаю, около 90%).
*Про точку с запятой и скобки — тоже есть глава.
Достаточно простой язык, задор, умение Касагранде быть понятной и не быть радикальной, терпеливое копание во фразах-примерах — всё это делает "It was..." подходящей entry-level книгой для желающих разнообразить свои мыслеизыски.
Brooks Landon,
"Building Great Sentences"
"Building Great Sentences"
Панегирик длинным предложениям вообще и кумулятивному синтаксису в частности.
“
Once we have a kernel sentence of any length, there are three — and only three — basic syntactic approaches we can take to building it: (1 ) we can add propositional information by using conjunctions or other connective words to add to the sentence in much the same way we might add more boxcars to a train; (2) we can add propositional information by subordinating some parts of the sentence to other parts; and (3) we can add propositional information by using modifying words and phrases that turn underlying propositions into modifiers.
Кому читать:
Более-менее опытным авторам, которые изучают новые стилистические трюки.
А это уже никак не entry-level: автор — не какой-то там журналист-популяризатор, а доктор текстовых наук и университетский генерал филологических войск. И он очень любит, непередаваемо сильно любит длинные предложения и технологию кумулятивного синтаксиса, в котором фразы накручиваются одна на другую, следуя в непредсказуемом направлении, что гораздо более уместно в литературе, чем в текстах вроде этого, но иллюстрировать содержание мысли соответствующей формой я, как и Лэндон, тоже очень люблю, ничего не могу с собой поделать. Прости, Джо Маккормак.
И Лэндон, и Касагранде открыто говорят, что есть место для длинных предложений, есть место для коротких, и то, и другое — технологии, нельзя выбрать из них «лучшую». Зато, отмечает профессор, мощные короткие фразы вроде «Иисус заплакал» трудно выдумать без пронзительных случаев, произошедших эпизодов. Такие короткие фразы просто надо не пропустить, когда они уже висят в воздухе. А вот для предложения, захватывающего ритмом, интригой, ростом напряжения или развернутым сопоставлением, требуется место: три строки, пять, десять. Нельзя отстучать интересный ритм за секунду. Вот Лэндон и агитирует заниматься всем, чего нам делать не велят младые пишисокращаи. Чтобы звучать интереснее.
Книга очень инструментальна — подробный разбор примеров, обобщения по типам синтаксиса, оговорки, когда требуются оговорки, упражнения для самостоятельной работы. Но чем хуже вы знаете английский, тем труднее будет читать: он и словарным запасом щеголяет как павлин, и семиэтажных конструкций, ясное дело, не стесняется. Даже предыдущий адепт цветастого изложения, Стэнли Фиш, был посдержаннее.
Я, впрочем, не считаю, что все стилевые пособия должны быть простыми, это противоречит самой идее стилей. Одной сжатостью сыт не будешь, если читать/ писать прозу, а не только рекламные флаеры. И, согласен с профессором, хватит уже молиться на Elements of style, её не дух святой писал; цитируя знаменитое Omit needless words, важно помнить — четкого определения needless там не выдавали.
И Лэндон, и Касагранде открыто говорят, что есть место для длинных предложений, есть место для коротких, и то, и другое — технологии, нельзя выбрать из них «лучшую». Зато, отмечает профессор, мощные короткие фразы вроде «Иисус заплакал» трудно выдумать без пронзительных случаев, произошедших эпизодов. Такие короткие фразы просто надо не пропустить, когда они уже висят в воздухе. А вот для предложения, захватывающего ритмом, интригой, ростом напряжения или развернутым сопоставлением, требуется место: три строки, пять, десять. Нельзя отстучать интересный ритм за секунду. Вот Лэндон и агитирует заниматься всем, чего нам делать не велят младые пишисокращаи. Чтобы звучать интереснее.
Книга очень инструментальна — подробный разбор примеров, обобщения по типам синтаксиса, оговорки, когда требуются оговорки, упражнения для самостоятельной работы. Но чем хуже вы знаете английский, тем труднее будет читать: он и словарным запасом щеголяет как павлин, и семиэтажных конструкций, ясное дело, не стесняется. Даже предыдущий адепт цветастого изложения, Стэнли Фиш, был посдержаннее.
Я, впрочем, не считаю, что все стилевые пособия должны быть простыми, это противоречит самой идее стилей. Одной сжатостью сыт не будешь, если читать/ писать прозу, а не только рекламные флаеры. И, согласен с профессором, хватит уже молиться на Elements of style, её не дух святой писал; цитируя знаменитое Omit needless words, важно помнить — четкого определения needless там не выдавали.
Virginia Tufte,
"Artful Sentences: Syntax as Style"
"Artful Sentences: Syntax as Style"
Еще одна книга о предложениях, от еще более знаменитого профессора.
“
Parallelism is saying like things in like ways. It is accomplished by repetition of words and syntactic structures in planned symmetrical repetition of words and syntactic structures in planned symmetrical arrangements and, if not overdone, has a place in day-to-day writing . But the "eloquence" mentioned by Richard Altick makes parallel structures most at home in ritualistic prose and public speeches:
To every thing there is a season,
and a time to every purpose under the heaven:
A time to be born, a time to die;
a time to plant, and a time to pluck up that which is planted...
Ecclesiastes 3: 1 and 2
To every thing there is a season,
and a time to every purpose under the heaven:
A time to be born, a time to die;
a time to plant, and a time to pluck up that which is planted...
Ecclesiastes 3: 1 and 2
Кому читать:
Более-менее опытным авторам, которые изучают новые стилистические трюки.
Раз уж это третья подряд книга о предложениях, сравню её с предыдущими двумя.
1. Тафти, конечно, самый авторитетный филолог в этой компании, тот же Лэндон часто на нее ссылается, прославилась она еще 35 годами ранее, написав книгу Grammar as style.
2. Здесь более тысячи предложений-примеров. Вроде и здорово, но комментарий к каждому из них вынужденно съеживается, иногда это суперкраткое описание приёма, мол, смотрите на цитату и сами понимайте, как и зачем это сделано. Порой приём и эффект действительно сразу понятны, но не всегда. И смотришь ты на выписанное The brooks are unlocked at last, и гадаешь, где же в этих brooks огромная художественная сила, и сожалеешь, что Тафти — не Брукс Лэндон, нет у неё времени с тобой возиться, ей еще 876 предложений показать надо.
3. Синтаксис сравнительно компактный, это удобно.
4. Если у Тафти и есть чувство юмора, оно никак не проявляется, от этого скучнее. Касагранде, Фиш и Лэндон меня избаловали ужимками и прыжками.
5. Нет каких-то предпочтений и субъективности, равномерно представлены всякие предложения, длинные и короткие, на основе существительных, прилагательных, наречий, глаголов, предлогов (prepositional phrases), с усложняющими оборотами и без, с параллелизмом, балансами, синтаксическом символизмом...
Думаю, это книга, которую не стоит читать подряд, запоем, час за часом. Лучше — кусочками, по главам, с карандашом в руке, делая заметки и выписывая примеры, которые ближе именно вам, на мотив которых захочется написать свои предложения.
1. Тафти, конечно, самый авторитетный филолог в этой компании, тот же Лэндон часто на нее ссылается, прославилась она еще 35 годами ранее, написав книгу Grammar as style.
2. Здесь более тысячи предложений-примеров. Вроде и здорово, но комментарий к каждому из них вынужденно съеживается, иногда это суперкраткое описание приёма, мол, смотрите на цитату и сами понимайте, как и зачем это сделано. Порой приём и эффект действительно сразу понятны, но не всегда. И смотришь ты на выписанное The brooks are unlocked at last, и гадаешь, где же в этих brooks огромная художественная сила, и сожалеешь, что Тафти — не Брукс Лэндон, нет у неё времени с тобой возиться, ей еще 876 предложений показать надо.
3. Синтаксис сравнительно компактный, это удобно.
4. Если у Тафти и есть чувство юмора, оно никак не проявляется, от этого скучнее. Касагранде, Фиш и Лэндон меня избаловали ужимками и прыжками.
5. Нет каких-то предпочтений и субъективности, равномерно представлены всякие предложения, длинные и короткие, на основе существительных, прилагательных, наречий, глаголов, предлогов (prepositional phrases), с усложняющими оборотами и без, с параллелизмом, балансами, синтаксическом символизмом...
Думаю, это книга, которую не стоит читать подряд, запоем, час за часом. Лучше — кусочками, по главам, с карандашом в руке, делая заметки и выписывая примеры, которые ближе именно вам, на мотив которых захочется написать свои предложения.
Александр Молчанов,
«Самодисциплина для писателей и сценаристов»
«Самодисциплина для писателей и сценаристов»
Субъективный взгляд на самоорганизацию, «делайте как я».
“
- На жену отвлекаюсь, выгнать её не могу.
- Мне очень нравится история про одного русского философа, который жил в коммунальной квартире и не мог писать, когда кто-то находился в квартире, поэтому на время работы он закрывал жену в шкаф. История умалчивает, было это добровольное заточение или нет. Расскажите эту историю своей жене, может, она согласится на то, что вы будете её закрывать в шкаф на время вашей работы, или перестанет вас отвлекать.
- Мне очень нравится история про одного русского философа, который жил в коммунальной квартире и не мог писать, когда кто-то находился в квартире, поэтому на время работы он закрывал жену в шкаф. История умалчивает, было это добровольное заточение или нет. Расскажите эту историю своей жене, может, она согласится на то, что вы будете её закрывать в шкаф на время вашей работы, или перестанет вас отвлекать.
Читать, если:
Писать очень хочется, но не хватает времени.
Автор — сценарист и самый, наверное, раскрученный из российских тренеров по сценарному делу. «Книга-тренинг» — протокол массового десятидневного онлайн-тренинга, который он бесплатно проводил в январе 2016-го: молчановские монологи, вопросы участников (и дельные, и странные, и дурацкие), молчановские ответы. Никаких структурных и литературных излишеств. Протокол-лог, неформально-разговорный.
Самодисциплинироваться по-молчановски — затея масштабная: надо не только переделывать ежедневное расписание, отказываться от телевизора, отказываться от кофе, сладкого и спиртного, но и заводить правильные ритуалы, выкидывать из дома лишние вещи, приседать и бегать. Именно бегать, другой спорт не годится, так что, скажем, владельцы больных коленей — сразу мимо. Система явно подходит не всем: многовато условий. Встречаются и милые пояснения вроде «Сразу хочу предупредить, что я не диетолог, не спортивный тренер, и я не знаю, все те рекомендации, которые я буду давать, полезны они для здоровья или нет».
Сколько-то полезных наблюдений и советов вы обнаружите (некоторые, на мой вкус, слишком субъективны), но неясно, насколько эта информсолянка помогает без внутритренинговой энергетики, «совместности» и внешней мотивации от тренера. С главным же посылом спорить трудно: если удаётся рано вставать, правильно питаться, ежедневно физкультурить, следовать жесткому графику дня et cetera et cetera — вам точно хватит сил регулярно писать.
Самодисциплинироваться по-молчановски — затея масштабная: надо не только переделывать ежедневное расписание, отказываться от телевизора, отказываться от кофе, сладкого и спиртного, но и заводить правильные ритуалы, выкидывать из дома лишние вещи, приседать и бегать. Именно бегать, другой спорт не годится, так что, скажем, владельцы больных коленей — сразу мимо. Система явно подходит не всем: многовато условий. Встречаются и милые пояснения вроде «Сразу хочу предупредить, что я не диетолог, не спортивный тренер, и я не знаю, все те рекомендации, которые я буду давать, полезны они для здоровья или нет».
Сколько-то полезных наблюдений и советов вы обнаружите (некоторые, на мой вкус, слишком субъективны), но неясно, насколько эта информсолянка помогает без внутритренинговой энергетики, «совместности» и внешней мотивации от тренера. С главным же посылом спорить трудно: если удаётся рано вставать, правильно питаться, ежедневно физкультурить, следовать жесткому графику дня et cetera et cetera — вам точно хватит сил регулярно писать.
Умберто Эко,
«Откровения молодого романиста»
«Откровения молодого романиста»
Рассуждения прозаика-ученого о литературе.
“
В классической литературе существовал некогда жанр, называвшийся «экфрасис». Суть его состояла в описании заданного изображения (картины или статуи) столь подробно, чтобы даже никогда не видевший мог представить его, словно не читает текст, а видит произведение искусства собственными глазами. Как утверждал Джозеф Аддисон в «Удовольствиях воображения» (1712), «слова, будучи правильно подобраны, обладают такою силой, что описание часто передает сущность предмета лучше, нежели взгляд на оный». Рассказывают, что когда в 1506 году в Риме откопали знаменитую античную скульптурную группу «Лаокоон с сыновьями», то сразу опознали ее по словесному описанию из «Естественной истории» Плиния Старшего.
Кому читать:
Любителям ковыряться под капотом у литературы.
Сколько бы вы ни знали, Умберто Эко, мир его праху, всегда найдет, чем вас удивить. Мне давно кажется, что он просто выучил наизусть всю западную культуру (и солидный пласт прочих культур), поэтому способен, начиная разговор в одной точке, логично и закономерно привести его в любую другую точку. Вот и здесь: разговор о литературных героях начинается с семиотического объекта «Анна Каренина», проходит через семантический треугольник «Свойства Обамы», через мистическое свойство raptus, через двойную семантическую референцию и дальше, дальше, дальше. А еще чуть дальше читатель мимоходом узнаёт, что Луи-Фердинанд Селин написал русофобскую вариацию мема «Ублюдок, мать твою, а ну иди сюда, говно собачье!» задолго до появления Интернета.
В общем, нет такого культурного или научного факта, который не мог бы работать иллюстрацией к одному из мнений Умберто Эко.
В этой книге четыре части: о пределах литературы, о героях литературы, об интерпретациях и толкованиях, о списках и перечислениях. Больше всего пользы отсюда вынесут литераторы, а все остальные могут просто получать удовольствие от фактологической эквилибристики и прохладной глубины обобщений.
В общем, нет такого культурного или научного факта, который не мог бы работать иллюстрацией к одному из мнений Умберто Эко.
В этой книге четыре части: о пределах литературы, о героях литературы, об интерпретациях и толкованиях, о списках и перечислениях. Больше всего пользы отсюда вынесут литераторы, а все остальные могут просто получать удовольствие от фактологической эквилибристики и прохладной глубины обобщений.
Сергей Абдульманов,
«Евангелист бизнеса»
«Евангелист бизнеса»
Отличное руководство по контент-маркетингу.
“
Дело в том, что людям плевать на ваш товар. И на вас. И на все свойства вашего товара. Плевать на теоретические преимущества этих свойств. Плевать на показатели. Им важно только одно: что они конкретно получат. Поэтому каждый раз, говоря о свойствах товара, объясняйте, что это означает для покупателя. Это предельно просто, но нужно делать именно так.
Кому читать:
Владельцам бизнесов и тем, кого они нанимают, чтобы «продвигать» и «продавать».
Есть три причины, по которым эта книга хороша.
Опыт. Автор, согласно самоописанию «работал редактором газеты, руководил рекламным отделом, затем владел IT-компанией, сейчас маркетинговый директор Мосигры и совладелец рекламного агентства». И копирайтером тоже работал, то есть — в отличие от большинства писателей — умеет смотреть на контент и как исполнитель, и как заказчик.
Байки, много-много баек-иллюстраций. Выражаясь его же словами, «нет ничего интереснее истории в духе "как я сломал ногу, пытаясь купить холодильник"». И Абдульманов объясняет, как ставить подобные истории на службу бизнесу.
Охват тем. Про язык, стилистику и прочие писательские штуки тут говорится, но в целом — это книга «о том, как себя вести, чтобы бренду было хорошо». В стратегии, в тактике, в мелочах. Как находить, о чём писать. Какой материал самый убедительный. Почему надо предлагать меньше, чем даешь. Где продвигаться. Что за тонкости есть в работе с фрилансерами. Пресс-релизы, FAQ, карточки товаров. Отзывы и рассылки. «И главное правило — никакой рекламы» (сюрприз, маркетологи!).
Сборная солянка? Да, как и сама работа по продвижению бизнеса, можете мне поверить. Так что веселая пестрота «Евангелиста бизнеса» просто следует тому, как в жизни всё устроено.
Можно добавить и четвертую причину — никакой напыщенности и самолюбования, всё читается как дружеский рассказ.
Опыт. Автор, согласно самоописанию «работал редактором газеты, руководил рекламным отделом, затем владел IT-компанией, сейчас маркетинговый директор Мосигры и совладелец рекламного агентства». И копирайтером тоже работал, то есть — в отличие от большинства писателей — умеет смотреть на контент и как исполнитель, и как заказчик.
Байки, много-много баек-иллюстраций. Выражаясь его же словами, «нет ничего интереснее истории в духе "как я сломал ногу, пытаясь купить холодильник"». И Абдульманов объясняет, как ставить подобные истории на службу бизнесу.
Охват тем. Про язык, стилистику и прочие писательские штуки тут говорится, но в целом — это книга «о том, как себя вести, чтобы бренду было хорошо». В стратегии, в тактике, в мелочах. Как находить, о чём писать. Какой материал самый убедительный. Почему надо предлагать меньше, чем даешь. Где продвигаться. Что за тонкости есть в работе с фрилансерами. Пресс-релизы, FAQ, карточки товаров. Отзывы и рассылки. «И главное правило — никакой рекламы» (сюрприз, маркетологи!).
Сборная солянка? Да, как и сама работа по продвижению бизнеса, можете мне поверить. Так что веселая пестрота «Евангелиста бизнеса» просто следует тому, как в жизни всё устроено.
Можно добавить и четвертую причину — никакой напыщенности и самолюбования, всё читается как дружеский рассказ.
Gary Provost,
"100 Ways to Improve Your Writing"
"100 Ways to Improve Your Writing"
Многоуровневая коллекция хороших советов.
“
Puns, double entendres, rhymes, inside jokes, and various other literary parlor tricks are amusing, and they can be good writing in a story that is intentionally whimsical. But generally you should stay away from them in your writing. They might make you look clever, but they will diminish the success of the writing. The reader sees too much of form and loses track of content. Quite often the reader will chuckle at your cleverness but will cease to take your story seriously.
Кому читать:
Любым нонфикшн-авторам.
Гэри Провост уже 23 года как мёртв. Но через его мемориальный сайт до сих пор продаются видеокурсы, записанные им чуть ли не в 80-е. Всё потому, что он, судя по этой книге, был отличным тренером-редактором — не хуже Зинсера или Роя Питера Кларка, который на Провоста уважительно ссылается.
"100 ways…" местами схожа с более поздними кларковскими «50 приёмами письма», но писалась она не как серия еженедельных колонок, поэтому советы здесь более сжатые. Очень сжатые. Автор умел шутить (первые слова: «Эта книга научит вас лучше писать о том, как выкупить взятых заложников»), но предпочел обойтись минимальным количеством слов (также см. цитату выше).
На очень простом английском Провост перечисляет способы экономить силы, преодолевать авторский ступор, хорошо начинать текст, избегать разных ошибок, развивать стиль, усиливать фразы и так далее. Есть первый уровень очевидности, есть и неожиданное. Лет книге столько же, сколько мне, и в ней ничего не устарело, разве что с библиотекарями мы теперь советуемся меньше.
Теперь мне крайне интересно, многое ли отсюда дублируется в других его учебных книгах, сколько в них ещё других редакторских фокусов. Проверю позже и расскажу.
"100 ways…" местами схожа с более поздними кларковскими «50 приёмами письма», но писалась она не как серия еженедельных колонок, поэтому советы здесь более сжатые. Очень сжатые. Автор умел шутить (первые слова: «Эта книга научит вас лучше писать о том, как выкупить взятых заложников»), но предпочел обойтись минимальным количеством слов (также см. цитату выше).
На очень простом английском Провост перечисляет способы экономить силы, преодолевать авторский ступор, хорошо начинать текст, избегать разных ошибок, развивать стиль, усиливать фразы и так далее. Есть первый уровень очевидности, есть и неожиданное. Лет книге столько же, сколько мне, и в ней ничего не устарело, разве что с библиотекарями мы теперь советуемся меньше.
Теперь мне крайне интересно, многое ли отсюда дублируется в других его учебных книгах, сколько в них ещё других редакторских фокусов. Проверю позже и расскажу.
Дмитрий Соколов-Митрич,
«Реальный репортер»
«Реальный репортер»
Способ глубже понять репортерскую работу.
“
Эмоция в репортаже должна быть предательской. Вот что я имею в виду. Вы с читателем бежите вместе в одном направлении. Вы точно знаете, что впереди обрыв, а он не знает. Перед пропастью вы прибавляете скорость — читатель думает, что, раз вы ускоряетесь, значит, вам известно, что впереди хорошая прямая дорога. Но вот вы тормозите, а читатель с ходу летит в бездну. У него захватывает дух. Получилось! Это и есть правильная работа с эмоцией. Никаких фраз типа «у меня зашевелились волосы на голове!», никаких «это было нечто невероятное!», никаких ахов и охов, как бы красиво они ни были выписаны. Все это — воровство эмоций у читателя. Авторский эксгибиционизм. Кричать должен он, а не вы. Потому что это читатель летит в бездну, а вы всего лишь стоите на краю. Когда работаешь с эмоцией, читательские ожидания нужно самым наглым образом обманывать.
Кому читать:
Журналистам и редакторам СМИ. NB: пишу о первом издании, продают уже второе.
Сижу и гадаю: насколько эта книга будет понятна тем, кто еще не писал репортажей? Мне нравится, как Соколов-Митрич говорит о журналистской работе, — конвертируя свой опыт в озарения и совсем не очевидные мысли, — но я-то репортажи писал и снимал.
Примеры неочевидного.
«Реальность, которую вы видите на месте события, — это стихотворение на иностранном языке. Если вы его просто дословно переведете — получится подстрочник, который никто не будет читать».
«Главный признак журналистской желтизны — писать о второстепенном как о главном, а о главном вообще не писать».
«Иногда в репортаже есть глубокий смысл, но он не выражен и поэтому его нет. А иногда никакого смысла в репортаже нет, но это очень ярко выражено и поэтому он есть».
Соколов-Митрич говорит о более тонких нюансах, чем, например, Кононов, и мне это читать интереснее, а кому-то будет — непонятнее.
Выбор этих нюансов слегка хаотичен, может, сказалось, что в основе книги — серия жж-постов. Есть про чувство детали (важнейший репортерский навык), про заголовки*, про фотографии, про то, что репортеру важно удачно жениться и не пить... «Аналитика» перемежается давними репортажами автора, и они хороши, кое-что я уволок, показываю студентам.
Хороший репортаж — объемное изображение жизни, «Реальный репортер» — для тех, кто готов на жертвы (время, силы, самолюбие, душевное спокойствие), чтобы писать объемно. А уж если журналистика вас кормит, читайте обязательно. На журфаках этому правда не учат.
*Это не ключевое умение репортеров, вот и название у книги, скажем так, не блестящее.
Примеры неочевидного.
«Реальность, которую вы видите на месте события, — это стихотворение на иностранном языке. Если вы его просто дословно переведете — получится подстрочник, который никто не будет читать».
«Главный признак журналистской желтизны — писать о второстепенном как о главном, а о главном вообще не писать».
«Иногда в репортаже есть глубокий смысл, но он не выражен и поэтому его нет. А иногда никакого смысла в репортаже нет, но это очень ярко выражено и поэтому он есть».
Соколов-Митрич говорит о более тонких нюансах, чем, например, Кононов, и мне это читать интереснее, а кому-то будет — непонятнее.
Выбор этих нюансов слегка хаотичен, может, сказалось, что в основе книги — серия жж-постов. Есть про чувство детали (важнейший репортерский навык), про заголовки*, про фотографии, про то, что репортеру важно удачно жениться и не пить... «Аналитика» перемежается давними репортажами автора, и они хороши, кое-что я уволок, показываю студентам.
Хороший репортаж — объемное изображение жизни, «Реальный репортер» — для тех, кто готов на жертвы (время, силы, самолюбие, душевное спокойствие), чтобы писать объемно. А уж если журналистика вас кормит, читайте обязательно. На журфаках этому правда не учат.
*Это не ключевое умение репортеров, вот и название у книги, скажем так, не блестящее.
Виктор Шкловский,
«Техника писательского ремесла»
«Техника писательского ремесла»
Великий ученый, афорист и авантюрист учит уму-разуму начинающих авторов.
“
В качестве практического правила могу сообщить вещь, которую мне много раз говорили опытные писатели и журналисты. Если вы, мои читатели, пишете, то вы знаете, вероятно, как трудно начинать. Сидишь — и ничего не выходит, и очень хочется уйти, и не знаешь, с чего начать. Вот вам совет, который мы, профессиональные писатели, часто даем друг другу: начинайте с середины, с того самого места, которое у вас выходит, в котором вы знаете, что написать. Когда напишете середину, то найдется и начало и конец или самая середина окажется началом.
Кому читать:
Начинающим прозаикам и рабкорам журналистам.
Для 90-летней и 60-страничной брошюры — просто бриллиант. Ничуть не устарело, ясно, трезво (еще бы, автору же принадлежит ехидное «Советская власть научила литературоведение разбираться в оттенках говна»). Половина пособия посвящена сюжетной прозе, есть даже главка «О стихах и о том, почему их не стоит писать».
Хотя Шкловский — на минуточку, крестный отец школы русского формализма — известен копанием в более тонких материях, тут он говорит про азы, которыми и сейчас пренебрегают.
Не надо становиться профессиональным писателем слишком рано, нужна нормальная профессия («Лев Николаевич Толстой писал как профессионал-военный артиллерист и как профессионал-землевладелец»).
Чтение — важная работа («Если вы хотите стать писателем, то вы должны рассматривать книгу так же внимательно, как часовщик часы или шофер машину»).
Чтобы хорошо писать, нужно всматриваться («Самое важное для писателя, который начинает писать, это иметь свое собственное отношение к вещам, видеть вещи, как неописанные, и ставить их в неописанное прежде отношение»).
Ну и — классик фигни не посоветует — редактируйте то, что написали!
Хотя Шкловский — на минуточку, крестный отец школы русского формализма — известен копанием в более тонких материях, тут он говорит про азы, которыми и сейчас пренебрегают.
Не надо становиться профессиональным писателем слишком рано, нужна нормальная профессия («Лев Николаевич Толстой писал как профессионал-военный артиллерист и как профессионал-землевладелец»).
Чтение — важная работа («Если вы хотите стать писателем, то вы должны рассматривать книгу так же внимательно, как часовщик часы или шофер машину»).
Чтобы хорошо писать, нужно всматриваться («Самое важное для писателя, который начинает писать, это иметь свое собственное отношение к вещам, видеть вещи, как неописанные, и ставить их в неописанное прежде отношение»).
Ну и — классик фигни не посоветует — редактируйте то, что написали!
Лиза Крон, «С первой фразы»
(в оригинале — "Wired for story")
(в оригинале — "Wired for story")
«Как увлечь читателя, используя когнитивную психологию». Вроде и честный анонс, только Brain Science переводится не «когнитивной психологией».
“
Хорошая новость: для удержания истории в нужном русле существует правило под названием «если, тогда, следовательно». Если я засуну руку в огонь (действие), тогда я обожгусь (реакция). Следовательно, лучше мне ее туда не засовывать (решение). Действие, реакция, решение — вот что толкает историю вперед. От начала и до конца история должна строиться на причинно-следственных связях. В этом случае, когда главный герой возьмется за свою основную цель, станет очевидным не только то, что его к этому подтолкнуло: задним числом мы поймем, почему борьба стала неизбежна. Самое важное здесь — задним числом. Все в истории должно быть совершенно предсказуемо, но только после того, как мы узнали «конец», который нас удовлетворил.
Читать, если:
Вы сочиняете прозу и хотите знать, на какие читательские «кнопки» выгоднее нажимать.
Истории — это схемы, а мы вынужденно реагируем на узлы и углы этих схем. Почему? Зачем? Как это эксплуатировать? Отвечает Лиза Крон, уверенным тоном.
МИФ: Красивый стиль превыше всего.
РЕАЛЬНОСТЬ: Повествование превыше красивого стиля, причем всегда.
Даже плохой писатель Дэн Браун может заинтриговать сюжетом, но это не литературная его заслуга, а схемостроительная. Элементы схемы: чувства героев, цели, внутренние проблемы, конфликты, структура и подробности сюжета. Как всем этим пользоваться — объяснено старательно и не без юмора.
Сначала бодрое научпопие автора показалось мне слишком упрощающим. Но, наверное, это из-за контраста с только что прочитанной Story proof, которая — при всей её премудрости — всё ж про другое, там подробности часто нейрофизиологичны. А у Крон они все «поведенческие», но это ведь тоже важно.
Так что прочь снобизм! Несмотря на некоторую картонность выдуманных примеров (прочь, я сказал!), это вполне живое и полезное пособие по рассказыванию историй, и «список использованной научной литературы» весьма пухл (Пинкер, Дамасио, Газзанига и др.).
МИФ: Красивый стиль превыше всего.
РЕАЛЬНОСТЬ: Повествование превыше красивого стиля, причем всегда.
Даже плохой писатель Дэн Браун может заинтриговать сюжетом, но это не литературная его заслуга, а схемостроительная. Элементы схемы: чувства героев, цели, внутренние проблемы, конфликты, структура и подробности сюжета. Как всем этим пользоваться — объяснено старательно и не без юмора.
Сначала бодрое научпопие автора показалось мне слишком упрощающим. Но, наверное, это из-за контраста с только что прочитанной Story proof, которая — при всей её премудрости — всё ж про другое, там подробности часто нейрофизиологичны. А у Крон они все «поведенческие», но это ведь тоже важно.
Так что прочь снобизм! Несмотря на некоторую картонность выдуманных примеров (прочь, я сказал!), это вполне живое и полезное пособие по рассказыванию историй, и «список использованной научной литературы» весьма пухл (Пинкер, Дамасио, Газзанига и др.).
Nicole Fenton and Kate Kiefer Lee,
"Nicely Said"
"Nicely Said"
"Writing for the Web with Style and Purpose", руководство по тому, как бизнес должен выглядеть в вебе.
“
People often use the words voice and tone interchangeably, but they're not the same thing. Your voice is your company's public personality. It doesn't change much from day to day. Like your own individual personality, it comes through in all of your content and influences how people perceive you. On the other hand, your tone changes to fit the situation. While your voice is more about you, your tone is about your readers and how they feel. Together, your voice and tone make up your writing style.
Кому читать:
Вы владелец малого-среднего бизнеса или наёмник, пишущий по найму (SMM, рассылки, копирайтинг и контент-менджмент).
Много лет пройдет, прежде чем большинство компаний начнет рассказывать о себе в Интернете по-человечески: как люди для людей. Пока что цветет и пахнет (ох пахнет) стиль «робо-бюрократы».
Но есть и хорошие новости: необязательно ждать большинства, наоборот, можно взять эту книгу и выгодно выглядеть на общем фоне уже послезавтра. Кейт и Николь складно и просто объясняют, как же писать про вашу компанию для людей. Как правильно организовать процесс письма и при чем тут интерфейс. Что такое стиль, голос и тон. Какой «контент» хорош, а какой — нет ("Good content is clear, useful and friendly. It helps you work toward your goals and speaks directly to your reader").
Чем-то книга похожа на руководство Зинсера (они его цитируют, в числе других) — как если бы Зинсеру упростили язык и сузили фокус до «текстов о компании и от компании». Вероятно, тем похожа, что тут тоже не стремятся дать все ответы, но учат задаваться полезными вопросами. Учат думать над текстом (и при этом не кажутся занудами).
Дополнительно к языковым/контентным затрагиваются еще такие темы: построение сообществ, маркетинг по-новому, щекотливые и стрессовые коммуникативные ситуации. Вновь: надо думать и реагировать, а не рапортовать неизменным тоном всегда и для всех (привет фейсбучному андроиду Почты России «Маркину»).
В общем, все, кто занимается корпоративным сайтом, SMM-ом в фейсбуке или, прости господи, твиттере: вам Nicely said нужна. Да и для других деловых взаимодействий совсем не будет лишней.
Но есть и хорошие новости: необязательно ждать большинства, наоборот, можно взять эту книгу и выгодно выглядеть на общем фоне уже послезавтра. Кейт и Николь складно и просто объясняют, как же писать про вашу компанию для людей. Как правильно организовать процесс письма и при чем тут интерфейс. Что такое стиль, голос и тон. Какой «контент» хорош, а какой — нет ("Good content is clear, useful and friendly. It helps you work toward your goals and speaks directly to your reader").
Чем-то книга похожа на руководство Зинсера (они его цитируют, в числе других) — как если бы Зинсеру упростили язык и сузили фокус до «текстов о компании и от компании». Вероятно, тем похожа, что тут тоже не стремятся дать все ответы, но учат задаваться полезными вопросами. Учат думать над текстом (и при этом не кажутся занудами).
Дополнительно к языковым/контентным затрагиваются еще такие темы: построение сообществ, маркетинг по-новому, щекотливые и стрессовые коммуникативные ситуации. Вновь: надо думать и реагировать, а не рапортовать неизменным тоном всегда и для всех (привет фейсбучному андроиду Почты России «Маркину»).
В общем, все, кто занимается корпоративным сайтом, SMM-ом в фейсбуке или, прости господи, твиттере: вам Nicely said нужна. Да и для других деловых взаимодействий совсем не будет лишней.
Умберто Эко,
«Как написать дипломную работу»
«Как написать дипломную работу»
Подробное объяснение, как писать... дипломные работы.
“
Подчеркиваю снова: никто не может сказать вам, что именно писать в дипломе. Это остается вашей личной проблемой. Я могу вам сказать: 1) что называется дипломной работой; 2) как выбрать тему и рассчитать сроки по этапам; 3) как организовать литературу; 4) как организовать собранный материал; 5) как закрепить на бумаге результат. Имейте в виду, что самая трудная часть — последняя. Та, что кажется самой неважной. Между тем она единственная, где следует соблюсти довольно жесткие нормы.
Кому читать:
Студентам, аспирантам, научным руководителям и Владимиру Мединскому.
Явно не последняя книга Эко в коллекции: о текстах он пишет много и занятно. А первой здесь она стала, поскольку когда-то помогла мне. Писать курсовые на захолустном журфаке и так тяжело — бессмысленность процесса слишком очевидна — а когда преподаватели не могут внятно объяснить, чем отличается объект исследования от предмета… И тут приходит старина Умберто!
Это, знаете, удача: настоящий ученый и при этом хороший писатель тратит 200+ страниц, чтобы разложить по полочкам производство студенческой научной работы. Не нудит. Шутит. Сочувствует. «Большинство же студентов действует в реальных непростых условиях, вот я и показываю, как можно сварить неплохой супчик ну не совсем из топора, но все же и без лангустов и артишоков»
Учтите, книга не новая. Ей ровно 40 лет. Но научные принципы-то не изменились: надо правильно собирать материал, ссылаться на источники, отличать объект от предмета, не надо врать и темнить. Скорей уж в некоторых странах научные институты за это время деградировали так, что даже диссертации многих министров годятся только на подтирку. А научные принципы — всё те же, и диплом можно написать осмысленный, и работать над ним приятнее, если ты понимаешь, что делаешь.
Этим книга и ценна: опираешься на твердое плечо знатока, который хочет/может тебе помочь, и уже не так боишься утонуть в болотах «академических стандартов», куда тебя забросил деканат.
Это, знаете, удача: настоящий ученый и при этом хороший писатель тратит 200+ страниц, чтобы разложить по полочкам производство студенческой научной работы. Не нудит. Шутит. Сочувствует. «Большинство же студентов действует в реальных непростых условиях, вот я и показываю, как можно сварить неплохой супчик ну не совсем из топора, но все же и без лангустов и артишоков»
Учтите, книга не новая. Ей ровно 40 лет. Но научные принципы-то не изменились: надо правильно собирать материал, ссылаться на источники, отличать объект от предмета, не надо врать и темнить. Скорей уж в некоторых странах научные институты за это время деградировали так, что даже диссертации многих министров годятся только на подтирку. А научные принципы — всё те же, и диплом можно написать осмысленный, и работать над ним приятнее, если ты понимаешь, что делаешь.
Этим книга и ценна: опираешься на твердое плечо знатока, который хочет/может тебе помочь, и уже не так боишься утонуть в болотах «академических стандартов», куда тебя забросил деканат.
Stanley Fish, "How to Write a Sentence: And How to Read One"
Фразофил — о фразах: анатомия, механика, поэтика предложений. Бестселлер New York Times (странно!)
“
People write or speak sentences in order to produce an effect, and the success of a sentence is measured by the degree to which the desired effect has been achieved. That is why the prescriptive advice you often get in books like Strunk and White's The Elements of Style — write short sentences, be direct, don't get lost in a maze of piled-up clauses, avoid the passive voice, place yourself in the background, employ figures of speech sparingly — is useful only in relation to some purposes, and unfortunate in relation to others. The first thing to ask when writing a sentence is "What am I trying to do?".
Читать, если:
Вы всерьез работаете над стилем и неплохо владеете английским (автор не стесняется размахивать своим словарным запасом).
Про фразофила — это не чьи-то больные фантазии, автор сам признается: Some people are bird watchers, others are celebrity watchers; still others are flora and fauna watchers. I belong to the tribe of sentence watchers. Some appreciate fine art; others appreciate fine wines. I appreciate fine sentences.
Стэнли Фиш — теоретик литературы, медиевист, т.н. публичный интеллектуал, и к 73 годам, когда он написал эту книгу, он научился анализировать фразы с дотошностью, которая слегка пугает (а меня этим напугать сложно). Я пока даже не осмыслил книгу целиком: в ней есть как «более простые» места, так и боевые вылеты на микроуровень анализа, и всё происходит на богатом английском, то и дело затеняющемся филоложьей иронией.
Вот нам дают фразу Филиппа Рота «Когда я впервые увидел Бренду, она попросила меня подержать её очки». Абзац, другой, ВЖУХ, и уже доказано, что этой фразой полностью задан весь сюжет, где герой будет мальчиком на побегушках.
Отдельно рассмотрены классы «первое предложение» и «последнее предложение». Отдельно — философии подчинительных (subordinative) и сочинительных (additive) фраз, и, да, я сказал «философии», ибо Фиш не оставил мне выбора.
Приятно удивило, что он, ученый, вежливо посылает к черту нюансы синтаксической терминологии — мол, только отвлекают и тормозят авторов, надо не термины учить, а явления, которые за синтаксисом стоят. Не удивило, что Странка и Уайта он упоминает в духе «не сотворите себе кумиров, упрощать — не всегда хорошо». Упрощать — не всегда хорошо, черт, боже, наконец-то не я один это говорю!
And we must at all costs avoid over-simplification, which one might be tempted to call the occupational disease of philosophers if it were not their occupation.
(фраза не Фиша, а Дж. Остина, и только прочитав её одностраничный фишевский анализ я различил предшествующие глумливому развороту IF малые ступени восходящего сарказма; Остин, кстати, — философ).
Более сложна мысль о том, зачем упражняться с чистой формой, наплевав на содержание предложений — тут Фиш раз за разом вынимает из чужой прекрасной фразы скелет и ловко надевает на него первую попавшуюся белиберду, сохраняя эффект исходного образца. Но эту мысль вы должны прочесть не в моём торопливом пересказе или же — с большей вероятностью — вам её вообще не нужно читать.
Стэнли Фиш — теоретик литературы, медиевист, т.н. публичный интеллектуал, и к 73 годам, когда он написал эту книгу, он научился анализировать фразы с дотошностью, которая слегка пугает (а меня этим напугать сложно). Я пока даже не осмыслил книгу целиком: в ней есть как «более простые» места, так и боевые вылеты на микроуровень анализа, и всё происходит на богатом английском, то и дело затеняющемся филоложьей иронией.
Вот нам дают фразу Филиппа Рота «Когда я впервые увидел Бренду, она попросила меня подержать её очки». Абзац, другой, ВЖУХ, и уже доказано, что этой фразой полностью задан весь сюжет, где герой будет мальчиком на побегушках.
Отдельно рассмотрены классы «первое предложение» и «последнее предложение». Отдельно — философии подчинительных (subordinative) и сочинительных (additive) фраз, и, да, я сказал «философии», ибо Фиш не оставил мне выбора.
Приятно удивило, что он, ученый, вежливо посылает к черту нюансы синтаксической терминологии — мол, только отвлекают и тормозят авторов, надо не термины учить, а явления, которые за синтаксисом стоят. Не удивило, что Странка и Уайта он упоминает в духе «не сотворите себе кумиров, упрощать — не всегда хорошо». Упрощать — не всегда хорошо, черт, боже, наконец-то не я один это говорю!
And we must at all costs avoid over-simplification, which one might be tempted to call the occupational disease of philosophers if it were not their occupation.
(фраза не Фиша, а Дж. Остина, и только прочитав её одностраничный фишевский анализ я различил предшествующие глумливому развороту IF малые ступени восходящего сарказма; Остин, кстати, — философ).
Более сложна мысль о том, зачем упражняться с чистой формой, наплевав на содержание предложений — тут Фиш раз за разом вынимает из чужой прекрасной фразы скелет и ловко надевает на него первую попавшуюся белиберду, сохраняя эффект исходного образца. Но эту мысль вы должны прочесть не в моём торопливом пересказе или же — с большей вероятностью — вам её вообще не нужно читать.
Джон Труби, «Анатомия истории»
Еще одно обзорное пособие по сторителлингу.
“
Чтобы понять, как движется живое повествование, обратимся к природе. Как и рассказчик, она часто соединяет элементы в некой последовательности.
У природы есть пять основных схем (с множеством разновидностей) выстраивания последовательностей: линия, меандр, спираль, дерево и взрыв. Те же схемы используют и рассказчики, отдельно или в сочетании связывая события во времени. Линия и взрыв — полюса. Линия — это когда события идут одно за другим, ровной чередой. Взрыв — когда все происходит одновременно. Меандр, спираль и дерево — комбинации линейной и одновременной событийности.
У природы есть пять основных схем (с множеством разновидностей) выстраивания последовательностей: линия, меандр, спираль, дерево и взрыв. Те же схемы используют и рассказчики, отдельно или в сочетании связывая события во времени. Линия и взрыв — полюса. Линия — это когда события идут одно за другим, ровной чередой. Взрыв — когда все происходит одновременно. Меандр, спираль и дерево — комбинации линейной и одновременной событийности.
Кому читать:
Изучающим сторителлинг.
Факты 1-2: Труби — один из самых известных сценарных коучей, наряду с Робертом Макки и Сидом Филдом (каждый из которых тоже написал собственный сторителлинг-талмуд); Википедия утверждает, что он приложил руку к 1000+ сценариев. Факт 3: на IMDB он представлен вот чем. Не фонтан — и да, та вики-страница «нуждается в верификации». Не знаю, что и думать!
Книга вышла еще в 2007-м и в ересь не впадает, всё тот же старый добрый блаблателлинг: герой, вызов, конфликт, преодоление. Разве что патентованная семишаговая «собственная схема» сюжета по Труби — упирает на moral effects происходящего. И содержит аж 22 Важных Элемента, как заглавие и предупреждает.
Каждый шаг подробно (иногда даже слишком) разъясняется, имеет вариации воплощения, нюансы, участвует в паутине связей. Сидели бородатые сказители у костра, сидели, и не заметили как стали проектировщиками сюжетных интерфейсов и архитекторами повестовательных арок.
Я читал книгу, когда перевода еще не было, и тогда, пять лет назад, она мне показалось нудноватой. Содержательной, но нудноватой. Но если вы цените «чтоб поподробнее и с примерами» — это ваши 400 страниц.
Книга вышла еще в 2007-м и в ересь не впадает, всё тот же старый добрый блаблателлинг: герой, вызов, конфликт, преодоление. Разве что патентованная семишаговая «собственная схема» сюжета по Труби — упирает на moral effects происходящего. И содержит аж 22 Важных Элемента, как заглавие и предупреждает.
Каждый шаг подробно (иногда даже слишком) разъясняется, имеет вариации воплощения, нюансы, участвует в паутине связей. Сидели бородатые сказители у костра, сидели, и не заметили как стали проектировщиками сюжетных интерфейсов и архитекторами повестовательных арок.
Я читал книгу, когда перевода еще не было, и тогда, пять лет назад, она мне показалось нудноватой. Содержательной, но нудноватой. Но если вы цените «чтоб поподробнее и с примерами» — это ваши 400 страниц.
Джордж Леонард, «Мастерство»
Аккуратное и интересное разъяснение, почему одни становятся мастерами, а другие — нет.
“
Когда я готовил для Esquire специальные разделы, посвященные мастерству, я искал фотографии, которые бы наилучшим образом показывали лицо мастерства. Я пересмотрел сотни снимков самых известных и крупных фотоагентств. И среди ставших уже привычными изображений «счастья победы / горечи поражений» я нашел то, что искал. Бегун Стивен Скотт на последнем повороте дистанции в одну милю. Его лицо безмятежно, его тело расслаблено. Прыгун в воду Грег Луганис на краю доски: его лицо спокойно и сконцентрировано. Гимнаст Питер Видмар, выполняющий вольные упражнения: его тело в чрезвычайно напряженной позе, но лицо задумчивое и невозмутимое. Баскетболист Карим Абдул-Джаббар, совершающий свой знаменитый «небесный крюк» через руки защищающегося соперника: его лицо светится от внутреннего восторга. Абдул-Джаббар — яркий человек. Я уверен, что он любил деньги, славу и те преимущества, которые приносила ему спортивная карьера. Но «небесный крюк» он любил больше.
Читать, если:
Вам хочется достичь многого в работе или
увлечениях (и вы готовы постараться).
увлечениях (и вы готовы постараться).
Как и нижерасположенная «Парадокс перфекциониста», эта книга не про тексты, не про писателей. Но обе они писателям — начинающим и продолжающим — нужны.
Отравленные верой во «всего добиться сразу», люди бросают писать (рисовать, учить, тренироваться, %вставьте свой вариант%), как только признают, что до мастерства им еще далеко. Не сосчитать, сколько раз я объяснял: побеждают лишь те, кто упражняется (долго). Вот и Джордж Леонард о том же: путь к мастерству — редкие ступеньки вверх и длинные горизонтальные «плато» между ними. Современная культура в целом враждебна этому пути, но... это ничего не меняет. Нельзя обмануть правила игры. Нельзя надеяться, что каждый следующий текст будет лучше предыдущего.
Терпение. Сфокусированность. Практика. Не-стремление к победам (да). Перечисляя, чего мастерство требует, автор делится наблюдениями и предсказуемыми, и неочевидными. Например: «В долгосрочном плане нет ничего, кроме пути к мастерству, что позволило бы вести энергичную жизнь».
Книга — не «модный лайф-коучинг про личную эффективность», она вышла в 1992 году; Леонард — не мотивационный спикер, а учитель, мастер айкидо и бывший военный летчик (поучительные биографические эпизоды прилагаются).
Отравленные верой во «всего добиться сразу», люди бросают писать (рисовать, учить, тренироваться, %вставьте свой вариант%), как только признают, что до мастерства им еще далеко. Не сосчитать, сколько раз я объяснял: побеждают лишь те, кто упражняется (долго). Вот и Джордж Леонард о том же: путь к мастерству — редкие ступеньки вверх и длинные горизонтальные «плато» между ними. Современная культура в целом враждебна этому пути, но... это ничего не меняет. Нельзя обмануть правила игры. Нельзя надеяться, что каждый следующий текст будет лучше предыдущего.
Терпение. Сфокусированность. Практика. Не-стремление к победам (да). Перечисляя, чего мастерство требует, автор делится наблюдениями и предсказуемыми, и неочевидными. Например: «В долгосрочном плане нет ничего, кроме пути к мастерству, что позволило бы вести энергичную жизнь».
Книга — не «модный лайф-коучинг про личную эффективность», она вышла в 1992 году; Леонард — не мотивационный спикер, а учитель, мастер айкидо и бывший военный летчик (поучительные биографические эпизоды прилагаются).
Уильям Зинсер, «Как писать хорошо»
Лучшее руководство для начинающего автора, важное — для редакторов и прочих словесников.
“
Удалите из своего обихода словечки, которые «конкретизируют» то, что вы чувствуете, думаете или видите: «слегка», «немного», «вроде», «довольно», «весьма», «очень», «слишком», «порядочно», «в каком-то смысле» и десятки других. Они разбавляют текст и лишают его убедительности. Не говорите, что вы были капельку смущены или чуть-чуть растеряны, что вы немного разозлились или слегка возмутились. Будьте смущенным и растерянным. Злитесь и возмущайтесь. Не надо портить свою прозу мелкими проявлениями нерешительности. Хороший автор не мямлит, а источает уверенность.
Кому читать:
Всем.
Эта книга прекрасно выглядит даже на фоне хороших писательских учебников, а на фоне большинства письмокоучей Зинсер просто полубог. За сорок лет «Как писать хорошо» переиздавалась уже семь или восемь раз, но если кто другой и написал более ценное «руководство новичка», оно в мои руки пока не попало.
Руководство создавалось с оглядкой на «Элементы стиля», но автор, по его словам, не соревновался с классиками, а дополнял, растолковывал их сухие «делай так / не делай так». Не скованный ограничениями по объему, Зинсер позволил себе рассказывать истории, сравнивать контексты и жанры, приводить примеры из рабочего архива. Шутить. Подбадривать.
Потому читать намного интереснее, чем «Элементы»: это поучительные байки, не уходящие далеко от методического стержня. Квадрат «Принципы-Методы-Жанры-Отношение» вмещает примерно всё, что нужно усвоить новичку. А в центре — главная мысль: ленивые люди не научатся писать, для этого нужно терпеливо осваивать писательские инструменты..
Руководство создавалось с оглядкой на «Элементы стиля», но автор, по его словам, не соревновался с классиками, а дополнял, растолковывал их сухие «делай так / не делай так». Не скованный ограничениями по объему, Зинсер позволил себе рассказывать истории, сравнивать контексты и жанры, приводить примеры из рабочего архива. Шутить. Подбадривать.
Потому читать намного интереснее, чем «Элементы»: это поучительные байки, не уходящие далеко от методического стержня. Квадрат «Принципы-Методы-Жанры-Отношение» вмещает примерно всё, что нужно усвоить новичку. А в центре — главная мысль: ленивые люди не научатся писать, для этого нужно терпеливо осваивать писательские инструменты..
Kendall Haven, "Story proof"
Книга, которой не хватало: ученые, а не писатели разбирают «сторителлинг» на атомы и объясняют, почему он — везде.
“
By eighteen months babies understand desire, goals, conflict in the name of goal pursuit, and cause-and-effect sequencing and connections between events. By two years they become empathetic (character understanding) and understand ''trouble'' as a deviation from accepted or expected norms. Just as their verbal skills are emerging, story structure is already firmly locked into their thinking. Gopnik concluded his research by saying, ''The baby's computers start out with a specific program for translating the inputs they get into accurate representations of the world and then into story-based predictions and actions'' (Gopnik et al. 1999).
Читать, если:
Хочется понять, как устроено человеческое внимание-понимание и почему мы так любим фильмы-книжки-игры.
На-ко-нец-то! Детальное научное обоснование, почему «истории» как газ — заполняют всё окружающее нас место, прикидываясь то рассказами, то фильмами, то видеоиграми, то ежедневным общением. Хэйвен говорит, что в процессе перелопатил 100,000 pages of research (сотни книг + исследования, психология, neuroscience, нарратология, социология...) — и это звучит достоверно.
Много интересного. Прототипы историй появились до языка, собственно, язык, сначала устный, потом письменный и понадобился нам затем, чтобы истории рассказывать. Дети очень рано понимают концепты желания, целей, конфликтов во имя цели, причинно-следственных связей; истории — это фреймворк нашего сознания, мозг с первых месяцев «мыслит в категориях «историйности». И мозг заточен под работу с неполной информацией: принимаем решения, добавляя к ней предположения и ожидания. Механизм человеческого понимания: установить крайности бинарной оппозицией, достроить пространство между ними.
Пять ключевых компонентов в историях — это герой, намерение, действия, преодоления и подробности.
А еще автор всю дорогу ищет (и находит) правильное определение слова story. Спасибо, Кендалл!.
Много интересного. Прототипы историй появились до языка, собственно, язык, сначала устный, потом письменный и понадобился нам затем, чтобы истории рассказывать. Дети очень рано понимают концепты желания, целей, конфликтов во имя цели, причинно-следственных связей; истории — это фреймворк нашего сознания, мозг с первых месяцев «мыслит в категориях «историйности». И мозг заточен под работу с неполной информацией: принимаем решения, добавляя к ней предположения и ожидания. Механизм человеческого понимания: установить крайности бинарной оппозицией, достроить пространство между ними.
Пять ключевых компонентов в историях — это герой, намерение, действия, преодоления и подробности.
А еще автор всю дорогу ищет (и находит) правильное определение слова story. Спасибо, Кендалл!.
Николай Кононов,
«Автор, ножницы, бумага»
«Автор, ножницы, бумага»
О том, как писать длинные истории для газет, журналов и прочих подобных им мест.
“
Горькая правда заключается в том, что, даже если вы одержимы, вам придется пережить несколько стадий работы над написанием длинной истории. Они чем-то напоминают знаменитые стадии принятия крайне неприятных новостей «отрицание — злость — торг — депрессия — смирение». Если вы психологически не готовы или пишете длинный и сложный текст в первый раз, это «эйфория (я пишу!) — злость (получается что-то не то или то, но в пять раз медленнее) — торг (может, мне написать в два раза короче или вообще не писать?) — бессилие (я не знаю, что с этим делать)».
Кому читать:
Журналистам, что хотят писать фичеры, они же лонгриды, они же — перейдем на русский — длинные истории.
Наверное, лучше сразу разделить отзыв надвое.
О хорошем. Если вы учитесь писать большие «журнальные» истории с героями, это очень полезная книга, много советов и примеров. Что-то пригодится и в других жанрах, наверное, но фокус — на длиннотекстах. Автор не из теоретиков, сам написал чертову уйму лонгридов. Опытному корру книга мало что даст, а для блогеров самозанятых одно лишь хорошее интервьюирование — уже дальний космос. Так что всё это — для амбициозных медиа-новичков.
О сомнительном. Иногда я делал лицом так: O_o. Например, Кононов, ссылаясь на «15-летнюю практику автора и редактора» утверждает, что есть только два способа побороть прокрастинацию. Это неправда, их больше. Говорю как автор и редактор с 15-летним опытом (начал в 17 лет, да) и как преподаватель, постоянно вычерпывающий прокрастинацию чужую.
Или «... кажется, мне удалось написать книгу, которая ближе других подобралась к русскому варианту Elements of Style». ЛОЛШТО? O_o Не понимаю, как можно сблизить две книги, настолько непохожих по формату и языку. Иногда стиль Кононова проваливается так, что Странк и Уайт бы на это сравнение обиделись. Возможно, книга писалась бегом-бегом (бывает, ничего страшного), и редактор тоже куда-то торопился (а вот это, дорогой МИФ, плохо). Все вправе недорабатывать как хотят, ну так и не надо тогда себя равнять с эталонами, до которых ой как далеко (это касается и непонятно-зачемной главы про питчи инвесторам, авторы "Elements..." как-то строже держались своего предмета).
Дело не в том, что я люблю быть занудой (хотя это круто, правда!), а в том, что невольно начинаешь думать: а может и другие уверенные заявления автора преувеличивают? ошибочны? Вроде бы и нет, советы логичны (за стопроцентную правоту Кононова всё ж не поручусь), но вывод напрашивается: излишняя самоуверенность даже хорошей работе не к лицу.
О хорошем. Если вы учитесь писать большие «журнальные» истории с героями, это очень полезная книга, много советов и примеров. Что-то пригодится и в других жанрах, наверное, но фокус — на длиннотекстах. Автор не из теоретиков, сам написал чертову уйму лонгридов. Опытному корру книга мало что даст, а для блогеров самозанятых одно лишь хорошее интервьюирование — уже дальний космос. Так что всё это — для амбициозных медиа-новичков.
О сомнительном. Иногда я делал лицом так: O_o. Например, Кононов, ссылаясь на «15-летнюю практику автора и редактора» утверждает, что есть только два способа побороть прокрастинацию. Это неправда, их больше. Говорю как автор и редактор с 15-летним опытом (начал в 17 лет, да) и как преподаватель, постоянно вычерпывающий прокрастинацию чужую.
Или «... кажется, мне удалось написать книгу, которая ближе других подобралась к русскому варианту Elements of Style». ЛОЛШТО? O_o Не понимаю, как можно сблизить две книги, настолько непохожих по формату и языку. Иногда стиль Кононова проваливается так, что Странк и Уайт бы на это сравнение обиделись. Возможно, книга писалась бегом-бегом (бывает, ничего страшного), и редактор тоже куда-то торопился (а вот это, дорогой МИФ, плохо). Все вправе недорабатывать как хотят, ну так и не надо тогда себя равнять с эталонами, до которых ой как далеко (это касается и непонятно-зачемной главы про питчи инвесторам, авторы "Elements..." как-то строже держались своего предмета).
Дело не в том, что я люблю быть занудой (хотя это круто, правда!), а в том, что невольно начинаешь думать: а может и другие уверенные заявления автора преувеличивают? ошибочны? Вроде бы и нет, советы логичны (за стопроцентную правоту Кононова всё ж не поручусь), но вывод напрашивается: излишняя самоуверенность даже хорошей работе не к лицу.
Roy Peter Clark, "Help! For Writers: 210 Solutions to the Problems Every Writer Face"
Длинная прогулка по многоярусной коллекции инструментов.
“
Melvin Mencher, a legendary teacher at the Columbia Graduate School of Journalism, asked his students to judge the relative importance and interest of events against a set of values such as timeliness, proximity, conflict, prominence, currency, impact, and even the bizarre. The best stories, especially ones written in the public interest, derive from more than one of these standards. These questions will also help: What matters to you (the writer)? What do you think matters most to readers? What part of the story is likely to have the greatest impact? What might change the way the reader sees or experiences the world?
Кому читать:
Журналистам, что хотят пополнить арсенал приемов;
авторам, то и дело упирающимся в разные препятствия.
авторам, то и дело упирающимся в разные препятствия.
Дедушка очень крут. Известный в России только по любительскому переводу книги про 50 приёмов, Кларк вообще-то ею не ограничился. И его «210 решений» — сборник отличнейший.
210 — это десять развернутых подсказок по каждой из 21 типичных проблем. «Не знаю, о чём писать», «я неорганизован», «беда с началом/серединой/концовкой», «слишком замусориваю всё штампами», «бедный мой бедный словарный запас», «прокрастинирую», «пишу чересчур медленно», «не могу выразиться ясно», ну и еще 13 штук.
Некоторые решения — например, про редакционные задания — больше нужны журналистам, но страдающие независимые авторы тоже наберут целое лукошко на поляне Кларка. Я сделал выписок почти на 30000 знаков (это дико много): чтобы обдумать, процитировать, попробовать. Или просто потому, что не мог не выписать.
"A male porn star who can't perform is said to have "wood trouble," sometimes requiring the assistance of a "fluffer," whose job it is to get him back in working order. Who knew that lexicography could be such fun?".
210 — это десять развернутых подсказок по каждой из 21 типичных проблем. «Не знаю, о чём писать», «я неорганизован», «беда с началом/серединой/концовкой», «слишком замусориваю всё штампами», «бедный мой бедный словарный запас», «прокрастинирую», «пишу чересчур медленно», «не могу выразиться ясно», ну и еще 13 штук.
Некоторые решения — например, про редакционные задания — больше нужны журналистам, но страдающие независимые авторы тоже наберут целое лукошко на поляне Кларка. Я сделал выписок почти на 30000 знаков (это дико много): чтобы обдумать, процитировать, попробовать. Или просто потому, что не мог не выписать.
"A male porn star who can't perform is said to have "wood trouble," sometimes requiring the assistance of a "fluffer," whose job it is to get him back in working order. Who knew that lexicography could be such fun?".
Нил Гейман, «Вид с дешевых мест»
Сборник от Рэя Брэдбери нашего времени: эссе, журнальные тексты, публичные выступления.
“
В детстве мне рассказали об одной маленькой девочке, которая как-то вечером заглянула в окно к писателю и увидела, как он пишет книгу. Он снял свое обманное лицо и повесил на гвоздик за дверью, потому что привык за работой оставаться с настоящим лицом. И девочка увидела его лицо по-настоящему — а он увидел ее. И с тех пор эту девочку больше уже никто никогда не видел.
А писатели с тех пор выглядят точь-в-точь как все, даже за работой (хотя иногда шевелят губами, а иногда таращатся в пустоту гораздо дольше и пристальнее кого угодно, кроме разве что кошек), и только слова их могут поведать об их настоящих лицах — о тех, что под масками. Вот почему людей, которые знакомятся вживую с создателями фэнтези, так часто постигает разочарование. «Я-то думал, ты будешь выше ростом (или старше, или моложе, или симпатичнее, или мудрее)», — говорят они нам, вслух или без слов. «Я выгляжу совсем по-другому, — отвечаю я. — Это не мое лицо».
А писатели с тех пор выглядят точь-в-точь как все, даже за работой (хотя иногда шевелят губами, а иногда таращатся в пустоту гораздо дольше и пристальнее кого угодно, кроме разве что кошек), и только слова их могут поведать об их настоящих лицах — о тех, что под масками. Вот почему людей, которые знакомятся вживую с создателями фэнтези, так часто постигает разочарование. «Я-то думал, ты будешь выше ростом (или старше, или моложе, или симпатичнее, или мудрее)», — говорят они нам, вслух или без слов. «Я выгляжу совсем по-другому, — отвечаю я. — Это не мое лицо».
Кому читать:
Тем, кто пишет и редактирует fiction;
любителям творчества и откровенных писательских биографий.
любителям творчества и откровенных писательских биографий.
Да, Гейман правда кажется мне вторым Брэдбери: добрый сказочник, полный жизни, искренности и любопытства. Конечно, не такой наивно-восторженный как Рэй, и «Американские боги» — не «Марсианские хроники», ну так и и время у нас другое, побыстрее и позлее.
Внутри много мыслей НГ о книгах и письме, но ими длиннющий сборник не ограничивается. Автор знает толк не только в комиксах, и сценариях, но и обожает музыку; интервьюировал Лу Рида, дружит с Тори Амос, женат на Аманде Палмер — и всему этому тут нашлось место. Фильмы, потрэковые разборы альбомов, детские воспоминания, подробные книжные рецензии (я выписал дюжину имён фантастов для «ознакомиться»), восторги (и не только женой!), воспоминания, истории, истории, истории.
Сборник — совсем и не о Геймане, а о мире, через который он носится туда-сюда. Тут толпа народу, вот Джек Кирби с Аланом Муром, вот Дуглас Адамс, а вот психопат-прерафаэлит, рисовавший за решеткой Бедлама (зачем-то убил отца). Ткач множественных реальностей («моя реальность — то, как я воспринимаю мир — существует в такой форме лишь благодаря «Доктору Кто»), Гейман везде находит интересные произведения и выдающихся людей и рассказывает о них так, что всегда чувствуешь: да, в этом что-то есть.
Даже если потом обнаружится, что это «это» — точно не для тебя!
Внутри много мыслей НГ о книгах и письме, но ими длиннющий сборник не ограничивается. Автор знает толк не только в комиксах, и сценариях, но и обожает музыку; интервьюировал Лу Рида, дружит с Тори Амос, женат на Аманде Палмер — и всему этому тут нашлось место. Фильмы, потрэковые разборы альбомов, детские воспоминания, подробные книжные рецензии (я выписал дюжину имён фантастов для «ознакомиться»), восторги (и не только женой!), воспоминания, истории, истории, истории.
Сборник — совсем и не о Геймане, а о мире, через который он носится туда-сюда. Тут толпа народу, вот Джек Кирби с Аланом Муром, вот Дуглас Адамс, а вот психопат-прерафаэлит, рисовавший за решеткой Бедлама (зачем-то убил отца). Ткач множественных реальностей («моя реальность — то, как я воспринимаю мир — существует в такой форме лишь благодаря «Доктору Кто»), Гейман везде находит интересные произведения и выдающихся людей и рассказывает о них так, что всегда чувствуешь: да, в этом что-то есть.
Даже если потом обнаружится, что это «это» — точно не для тебя!
Юрген Вольф,
«Школа литературного мастерства»
«Школа литературного мастерства»
Коучинг-попс.
“
В этой главе мы увидим, как одно маленькое, но очень сильное слово может помочь решить, за какой проект взяться и как над ним работать. Это слово «почему». Если вам приходилось иметь дело с ребенком, то вопрос этот вы слышали множество раз. Тогда он, скорее всего, доводил вас до сумасшествия, а теперь станет ценнейшим писательским инструментом. Знакомство с ним подготовит вас к прочтению последующих глав, где создание характеров и структурирование сюжета будут рассмотрены более детально.
Читать, если:
Вы раньше не читали книг о текстописании;
хочется повторить таблицу умножения.
хочется повторить таблицу умножения.
В оригинале — "Your Writing Coach: From Concept to Character, from Pitch to Publication" и с дурацким подзаголовком "Everything you need to know about...". Никакое, конечно, не «еврисин», еврисин ни в одного Вольфа не поместится, тут скорее «Детский сад литературного мастерства», чем полноценная школа.
Это толковая подборка для того, кто вчера захотел написать книгу и еще не представляет, как вообще книги пишутся. «Важно не бояться», «найдите свою нишу», «используйте свой опыт», «слушайте свои чувства» — и многие советы, и многие примеры встретит здесь впервые только абсолютный новичок; ну кто в наши дни не знает об основных правилах мозгового штурма? Да я на них чаще натыкаюсь в нонфикшне, чем на библейские мотивы в романах.
Но пока новички есть, такие книги полезны, другие авторы могут набрать здесь разве что простых тренировочных упражнений. Вас раздражает поверхностность и хочется ощущения, что говорит настоящий писатель, а не коуч-журналист-гипнотерапевт? Тогда лучше подойдет Кинг не в переводе, а я выдам, на всякий случай, секрет: одной «обзорной» книги всегда недостаточно.
Это толковая подборка для того, кто вчера захотел написать книгу и еще не представляет, как вообще книги пишутся. «Важно не бояться», «найдите свою нишу», «используйте свой опыт», «слушайте свои чувства» — и многие советы, и многие примеры встретит здесь впервые только абсолютный новичок; ну кто в наши дни не знает об основных правилах мозгового штурма? Да я на них чаще натыкаюсь в нонфикшне, чем на библейские мотивы в романах.
Но пока новички есть, такие книги полезны, другие авторы могут набрать здесь разве что простых тренировочных упражнений. Вас раздражает поверхностность и хочется ощущения, что говорит настоящий писатель, а не коуч-журналист-гипнотерапевт? Тогда лучше подойдет Кинг не в переводе, а я выдам, на всякий случай, секрет: одной «обзорной» книги всегда недостаточно.
Ричард Хьюго, «Пусковой город»*
Девять эссе о поэзии и писательстве и о том, возможно ли им учить.
“
Пишите в блокноте с твердой обложкой и зелеными линованными страницами. Зеленый покоен для глаз. Белая нелинованная бумага словно бросает вам вызов создавать миры — еще прежде, чем вы принялись писать. Может, для вас, современных поэтов, все так и есть, и вы обязаны создавать миры по ходу дела, но к чему лишние напоминания до того, как вы записали хоть одно слово? Линовка словно просит у вас слов. Нелинованная страница умоляет оставить ее в покое.
Кому читать:
Складывающим слова в столбик;
равно как и гоняющимся за тонкими смыслами.
равно как и гоняющимся за тонкими смыслами.
Хьюго-преподаватель (он работал в университете) решает интересную задачу: подсказать «как надо писать», рассуждая, что никто не может знать, как надо, creative writing — это вам не икейные тумбочки собирать. Да, он подсказывает какие-то трюки, разбирает стихи, показывает, из каких *triggering towns появляются стихи Хьюго-поэта, но интонационно — это антиучебник, антиинструкция, книге Вольфа противоположная. Свободные высказывания свободного художника.
И такая недогматичность уважительна: какой ж вы поэт, если ищете схемы рифмовки идеальных мебелей? Тумбочколюбам не помочь, слов в воздухе они не видят. Чему нельзя научить, тем можно заразить... не всех, а только склонных заражаться.
Живое не бывает заведомо бесполезным, а это очень живая и личная книга — герои, воспоминания, стихи, расстройства. «Воображение — циник. В том смысле, что ему под силу вместить самые несочетаемые элементы без всякой поправки на их относительную ценность. А выходит это у него потому, что оно допускает единую ценность всех вещей, а это значит, что ничто не имеет ценности, а это, в свою очередь, — цинизм». С парадоксами Хьюго если не дружит, то приятельствует.
И такая недогматичность уважительна: какой ж вы поэт, если ищете схемы рифмовки идеальных мебелей? Тумбочколюбам не помочь, слов в воздухе они не видят. Чему нельзя научить, тем можно заразить... не всех, а только склонных заражаться.
Живое не бывает заведомо бесполезным, а это очень живая и личная книга — герои, воспоминания, стихи, расстройства. «Воображение — циник. В том смысле, что ему под силу вместить самые несочетаемые элементы без всякой поправки на их относительную ценность. А выходит это у него потому, что оно допускает единую ценность всех вещей, а это значит, что ничто не имеет ценности, а это, в свою очередь, — цинизм». С парадоксами Хьюго если не дружит, то приятельствует.
Дэвид Рэндалл,
«Универсальный журналист»
«Универсальный журналист»
Про основы журналистского ремесла.
“
Нет такого явления, как западная журналистика. Точно так же не существует российской журналистики, польской журналистики, болгарской журналистики, французской, нигерийской, голландской, тайской, финской, исландской, бирманской, латвийской журналистики или журналистики Саудовской Аравии. Есть только хорошая и плохая журналистика.
Также не может быть либеральной журналистики, республиканской журналистики, националистической, атеистической, реформистской, сепаратистской, федералистской, феминистской или марксистской журналистики. В том случае, когда журналисты своей работой служат этим или любым другим целям, они — вовсе не журналисты, а пропагандисты. Есть только хорошая и плохая журналистика.
Также не может быть либеральной журналистики, республиканской журналистики, националистической, атеистической, реформистской, сепаратистской, федералистской, феминистской или марксистской журналистики. В том случае, когда журналисты своей работой служат этим или любым другим целям, они — вовсе не журналисты, а пропагандисты. Есть только хорошая и плохая журналистика.
Читать, если:
Вас угораздило попасть на журфак;
хочется не быть плохим блоггером, а быть хорошим.
хочется не быть плохим блоггером, а быть хорошим.
«Возможно, сейчас вам и в голову не приходит, что ваша газета сможет позволить себе компьютер, но этот день настанет раньше, чем вы думаете» — только такие техно-анахронизмы явно напоминают, что книга написана, когда нынешние дипломники журфаков едва успели родиться. Журналистика изменилась, но явно устарели у Рэндалла лишь несколько глав (про верстку, «справочник в газете» и т.д.).
По-прежнему надо работать с людьми, по-прежнему надо задавать острые вопросы, по-прежнему надо выстраивать композицию текста и снова лучше не быть паскудой.
Острые вопросы, хммм. Я пишу этот абзац на следующий день после того, как с РБК ТВ, последнего неангажированного телеканала, то ли уволились, то ли не уволились десятки людей, не желающих гнуться под новое начальство. Изданный в 1996-м, «УЖ» знакомил местных репортеров с мировыми «стандартами качества», теперь он для нас — планка, до которой неясно как допрыгивать: прыжковый шест сломали, «плохая журналистика» лени и пропаганды вытеснила хорошую журналистику в область опасного фриланса. И все же: планка есть, кто её отрицает — дурак.
По-прежнему надо работать с людьми, по-прежнему надо задавать острые вопросы, по-прежнему надо выстраивать композицию текста и снова лучше не быть паскудой.
Острые вопросы, хммм. Я пишу этот абзац на следующий день после того, как с РБК ТВ, последнего неангажированного телеканала, то ли уволились, то ли не уволились десятки людей, не желающих гнуться под новое начальство. Изданный в 1996-м, «УЖ» знакомил местных репортеров с мировыми «стандартами качества», теперь он для нас — планка, до которой неясно как допрыгивать: прыжковый шест сломали, «плохая журналистика» лени и пропаганды вытеснила хорошую журналистику в область опасного фриланса. И все же: планка есть, кто её отрицает — дурак.
Томас Фостер, «Искусство чтения»
Экскурсия по скрытым слоям литературных произведений.
“
Писатель редко показывает жестокость ради самой жестокости, поэтому нужно учиться задавать вопросы к тексту. Например — какие темы поднимает этот вид насилия? Какой исторический персонаж или мифический герой умер подобной смертью? Почему именно такой способ убийства? Подоплека может оказаться моральной, духовной, исторической, политической, социальной. Ответы редко лежат на поверхности, но их всегда можно и нужно найти, главное постараться.
Кому читать:
Всем читателям художественных книг.
Однажды я понял: писатели очень похожи на программистов. Тем, что они используют язык литературы, больше похожий на смесь разноуровневых языков программирования, чем на язык традиционный (русский, английский, чукотский).
И не зная грамматики этого языка литературы, вы читаете книги поверхностно. Томас Фостер с грамматикой и знакомит. «Грамматические категории» (или, если вы программист, классы и метаклассы) многообразны: насилие, библейские отсылки, еда, Греция, Шекспир, символы и секс. Времена года. Юмор. Везде есть приемы-операторы, более знаменитые отсылки, менее знаменитые отсылки, сложные паутины ассоциаций.
Да, мы помним что-то такое смутное со школьных уроков литературы. Но много ли мы тогда понимали про секс? Постойте, а много ли мне Ольга Геннадьевна поясняла тогда про внутрилитературный секс? был ли хоть разочек?
Короче, читайте по-взрослому, профессор Фостер научит. И возможно, еще найдете в ваших любимых книгах целую птицефабрику пасхальных яиц.
И не зная грамматики этого языка литературы, вы читаете книги поверхностно. Томас Фостер с грамматикой и знакомит. «Грамматические категории» (или, если вы программист, классы и метаклассы) многообразны: насилие, библейские отсылки, еда, Греция, Шекспир, символы и секс. Времена года. Юмор. Везде есть приемы-операторы, более знаменитые отсылки, менее знаменитые отсылки, сложные паутины ассоциаций.
Да, мы помним что-то такое смутное со школьных уроков литературы. Но много ли мы тогда понимали про секс? Постойте, а много ли мне Ольга Геннадьевна поясняла тогда про внутрилитературный секс? был ли хоть разочек?
Короче, читайте по-взрослому, профессор Фостер научит. И возможно, еще найдете в ваших любимых книгах целую птицефабрику пасхальных яиц.
Александр Митта,
«Кино между адом и раем»
«Кино между адом и раем»
Лучший — для начинающих «с нуля» — учебник по основам кинодраматургии.
“
Я стал изучать эти принципы и изумился. Оказывается, я все это знал. И задолго до меня знали Чехов и Станиславский. Не нашлось ни одной идеи, которая перевернула бы мое представление о драме. Только классики создавали свои творения как маги, колдуя над огнем. А индустрия упростила магию до рецептов МакДональдса. И помогает. Мне нужна была площадка, где можно было бы соединить мои старые знания с новыми.
И тут возник второй поворотный пункт, который должен быть в каждой грамотной истории.
И тут возник второй поворотный пункт, который должен быть в каждой грамотной истории.
Читать, если:
Хочется понять, что же цепляет читателей и зрителей.
Говорим «российский сценарист» — подразумеваем «читал Митту», даже форумы графоманов-новичков давно переполнены упоминаниями «Кино между...». Так что для «понимающих» — тут сборник прописных истин, запах нафталина, вот это вот всё.
Но пусть снобы снобятся, а я громко скажу, что Митту читать намного интереснее, чем всемирно известных теоретиков сторителлинга, хоть Джона Труби, хоть Роберта Макки. Если он протягивает трехстраничную историю о том, как артист Дуров дрессировал свина вареньем, она не наскучит. Юмор, байки из жизни, простой язык, ясная логика... почаще бы так, дорогие теоретики.
«Драма не интеллектуальное искусство. Это искусство вызывать и развивать в зрителе эмоции». Пусть так, зато хороший текст интеллектуальных усилий требует, и тут их приложено немало: легкость чтения обычно обманчива. И когда мне нужно знакомить учеников с «эмоциональными качелями», я даю им «Кино между адом и раем» и говорю: будьте как режиссеры, ищите конфликты.
Но пусть снобы снобятся, а я громко скажу, что Митту читать намного интереснее, чем всемирно известных теоретиков сторителлинга, хоть Джона Труби, хоть Роберта Макки. Если он протягивает трехстраничную историю о том, как артист Дуров дрессировал свина вареньем, она не наскучит. Юмор, байки из жизни, простой язык, ясная логика... почаще бы так, дорогие теоретики.
«Драма не интеллектуальное искусство. Это искусство вызывать и развивать в зрителе эмоции». Пусть так, зато хороший текст интеллектуальных усилий требует, и тут их приложено немало: легкость чтения обычно обманчива. И когда мне нужно знакомить учеников с «эмоциональными качелями», я даю им «Кино между адом и раем» и говорю: будьте как режиссеры, ищите конфликты.
Peter Sandeen, "101 Headline Formulas"
Знакомые и незнакомые шаблоны «цепляющих» заголовков.
“
A headline formula that worked yesterday will work today, and it will work tomorrow. So, trying to create something no one's done before is an unnecessary risk.
This doesn't mean that you shouldn't be creative. If you want to write great headlines, you need to learn to modify the formulas. You'll find at least a couple of examples for each formula. Sometimes they follow the formula exactly, but often I've modified the formula to give you more ideas.
When you understand why each headline works, you'll start to write great headlines intuitively and only use the formulas for inspiration.
This doesn't mean that you shouldn't be creative. If you want to write great headlines, you need to learn to modify the formulas. You'll find at least a couple of examples for each formula. Sometimes they follow the formula exactly, but often I've modified the formula to give you more ideas.
When you understand why each headline works, you'll start to write great headlines intuitively and only use the formulas for inspiration.
Кому читать:
Всем авторам, за свою жизнь придумавшим менее тридцати заголовков.
На месте этой книги могла быть "Headline Hacks" Йона Морроу, а то и десяток подобий, — их хватает, я уверен, потому что инфобизнесменов-маркетологов вокруг полно, и все они пишут, пишут, пишут, пишут.
И пока от русского «инфобизнеса» несёт серой и навозом, ибизнес западный порой приносит пользу. Просто помните: такие книги — «делай раз, делай два!» — всегда упрощают, не стоит верить каждому слову продающего, так сказать, текста.
Делаете Ли Вы Эти Распространенные Ошибки в [...], Тревожная/Поразительная Правда о [...] и 7 Отличных Примеров [...] — действительно могут зацепить в первые две секунды. О чем автор умалчивает: уже на третьей секунде могут распознать манипуляцию, плюнуть и отвернуться. Потому что рекламщики так выражаются на своих баннерах год за годом, часто врут, и однажды от завлекательных клише начинает тошнить, как от затянувшегося катания на карусели.
Чем неопытнее и нетребовательнее ваши читатели, тем смелее можно ограничиваться формулами, что и делают разные контентные помоечки рунета. Для них а headline formula that worked yesterday will work today, and it will work tomorrow, всё так. Но даже сам Сэндин говорит, что you need to learn to modify the formulas.
Совет: разберитесь, какие эффекты стоят за списком шаблонов, сами формулы давно устарели-надоели, а эффекты (игра на испуге, жадности...) — устареют уже в далеком будущем. Играя с ними, сочиняйте свои шаблоны.
И пока от русского «инфобизнеса» несёт серой и навозом, ибизнес западный порой приносит пользу. Просто помните: такие книги — «делай раз, делай два!» — всегда упрощают, не стоит верить каждому слову продающего, так сказать, текста.
Делаете Ли Вы Эти Распространенные Ошибки в [...], Тревожная/Поразительная Правда о [...] и 7 Отличных Примеров [...] — действительно могут зацепить в первые две секунды. О чем автор умалчивает: уже на третьей секунде могут распознать манипуляцию, плюнуть и отвернуться. Потому что рекламщики так выражаются на своих баннерах год за годом, часто врут, и однажды от завлекательных клише начинает тошнить, как от затянувшегося катания на карусели.
Чем неопытнее и нетребовательнее ваши читатели, тем смелее можно ограничиваться формулами, что и делают разные контентные помоечки рунета. Для них а headline formula that worked yesterday will work today, and it will work tomorrow, всё так. Но даже сам Сэндин говорит, что you need to learn to modify the formulas.
Совет: разберитесь, какие эффекты стоят за списком шаблонов, сами формулы давно устарели-надоели, а эффекты (игра на испуге, жадности...) — устареют уже в далеком будущем. Играя с ними, сочиняйте свои шаблоны.
А. Мильчин, Л. Чельцова,
«Справочник издателя и автора»
«Справочник издателя и автора»
Самое авторитетное руководство для «русскоязычных» редакторов и верстальщиков.
“
3.3.6. Слова дон, донна, дона, донья в сочетаниях с испанскими, итальянскими, португальскими именами и фамилиями
Эти слова, означающие «господин», «госпожа», пишутся со строчной буквы, раздельно и в косвенных падежах склоняются. Напр.: дон Лопе Мелендео де Альмекдарес, дон Фернандо, донна Мария, донья Клемента, дону Лопе, доном Фернандо, доньей Клементой.
Исключение. Слово дон пишется с прописной буквы в двух именах: Дон Кихот (герой Сервантеса) и Дон Жуан (герой Байрона). Употребленные в нарицательном значении имена героев Сервантеса и Байрона пишутся со строчной буквы и слитно: деревенский донжуан, донкихоты.
Эти слова, означающие «господин», «госпожа», пишутся со строчной буквы, раздельно и в косвенных падежах склоняются. Напр.: дон Лопе Мелендео де Альмекдарес, дон Фернандо, донна Мария, донья Клемента, дону Лопе, доном Фернандо, доньей Клементой.
Исключение. Слово дон пишется с прописной буквы в двух именах: Дон Кихот (герой Сервантеса) и Дон Жуан (герой Байрона). Употребленные в нарицательном значении имена героев Сервантеса и Байрона пишутся со строчной буквы и слитно: деревенский донжуан, донкихоты.
Читать, если:
Вы работаете в издательской индустрии, или же хотите из простого зануды превратиться в высокопоставленного граммар-наци.
Вряд ли Аркадий Эммануилович Мильчин желал именно этого, но с помощью «Справочника» можно коврово бомбить и унижать целые роты глупых граммар-наци. «Глупых» — потому что люди умные давно выяснили, что все русские правила правописания и знакописания выучить невозможно. Эти правила уже, простите за дешевый каламбур, включают исключения, многие-многие-многие исключения, а пока вы будете заучивать, навключают еще. Используйте справочники.
Я вот, например, только что выяснил, что надоевший всем спорт-болельщикам Конор Макгрегор — и не Макгрегор вовсе, а Мак-Грегор. Хотя рядышком Маккарти и Макдональд. ААААА!
Это всеобъемлющее руководство: написание и верстка книг (да, упор именно на книги), дефисы и кавычки, нумерация, вноски и выноски, подзаголовки и надзаголовки (ох божечки), оформление библиографий и чертей в ступе аккуратное размещение... Читать это подряд, как книгу, могут лишь люди поманиакальнее меня, но «где быстро посмотреть, как правильно» — вы теперь знаете.
Я вот, например, только что выяснил, что надоевший всем спорт-болельщикам Конор Макгрегор — и не Макгрегор вовсе, а Мак-Грегор. Хотя рядышком Маккарти и Макдональд. ААААА!
Это всеобъемлющее руководство: написание и верстка книг (да, упор именно на книги), дефисы и кавычки, нумерация, вноски и выноски, подзаголовки и надзаголовки (ох божечки), оформление библиографий и чертей в ступе аккуратное размещение... Читать это подряд, как книгу, могут лишь люди поманиакальнее меня, но «где быстро посмотреть, как правильно» — вы теперь знаете.
Лидия Чуковская,
«В лаборатории редактора»
«В лаборатории редактора»
Развернутое изложение принципов редакторской работы.
“
Автор в данном случае писал, не совершая никакой умственной и душевной работы — чисто механически, точно продавец, который быстро выдает покупателям заранее упакованные в картонные пачки, расфасованные продукты. «Лицо, искаженное страданием, искривилось» — одна пачка. «Радость заполнила все существо девушки» — другая. Дело идет легко, без запинки: покупатель протягивает чек, продавец выдает ему готовый пакет с сахаром или крупой…
Автору надо изобразить волнение: «Плечи ее вздрагивали от сдерживаемых рыданий». Разумеется, сдерживаемых. В таких случаях так пишут всегда. Следующая трафаретная фраза сама тянется за предыдущей. Без запинки. «Операция длилась всего двадцать минут, но для Зины… эти двадцать минут казались вечностью». Ну конечно же, вечностью! До чего же легко дело идет, когда фразы расфасованы заранее.
Автору надо изобразить волнение: «Плечи ее вздрагивали от сдерживаемых рыданий». Разумеется, сдерживаемых. В таких случаях так пишут всегда. Следующая трафаретная фраза сама тянется за предыдущей. Без запинки. «Операция длилась всего двадцать минут, но для Зины… эти двадцать минут казались вечностью». Ну конечно же, вечностью! До чего же легко дело идет, когда фразы расфасованы заранее.
Кому читать:
Всем редакторам;
авторам, которым не хватает ориентиров в работе над стилем.
авторам, которым не хватает ориентиров в работе над стилем.
Читая, я почему-то думал, что это развитие идеи «Слова живого и мертвого», но оказалось, что Чуковская выпустила свою работу на 12 лет раньше. Здесь больше развернутых примеров-разборов, сама книга тоже больше, а патетики в ней чуть меньше. Особенно прекрасны первые четыре главы, прочесть их я советую всем, кто работает с текстами, и уж тем более всем, кто надеется когда-то от автора дорасти до редактора.
Есть понятный уклон в тему редактирования художественных книг, но сами принципы — «много работать», «избегать догм», «задействовать чувства» — важны для любого, кто пишет. Тщательно растолкованное «откуда берутся речевые штампы» и «почему нельзя следовать правилам механически» — хорошая прививка от вредоносных современных проповедей о «универсальных правилах хорошего слога». Нет никаких универсальных правил, ха-ха, ничего не изменилось с 1960 года.
Финальная часть — процентов 40 книги — посвящена работе знаменитой детсколитературной редакции под управлением Маршака, и здесь биографических сведений гораздо больше, чем непосредственно «полезных советов».
Есть понятный уклон в тему редактирования художественных книг, но сами принципы — «много работать», «избегать догм», «задействовать чувства» — важны для любого, кто пишет. Тщательно растолкованное «откуда берутся речевые штампы» и «почему нельзя следовать правилам механически» — хорошая прививка от вредоносных современных проповедей о «универсальных правилах хорошего слога». Нет никаких универсальных правил, ха-ха, ничего не изменилось с 1960 года.
Финальная часть — процентов 40 книги — посвящена работе знаменитой детсколитературной редакции под управлением Маршака, и здесь биографических сведений гораздо больше, чем непосредственно «полезных советов».
Рэй Брэдбери,
«Дзен в искусстве сочинять»
«Дзен в искусстве сочинять»
Советы и признания (в основном признания) великого фантаста.
“
Все, что я делал, я делал с воодушевлением, потому что хотел это сделать, потому что мне это нравилось. В разное время величайшими из всех людей для меня были Лон Чейни, или Орсон Уэллс в «Гражданине Кейне», или Лоуренс Оливье в «Ричарде III». Люди менялись, но одно оставалось неизменным: пыл, упоение, восторг. Я хотел сделать — и поэтому делал. Когда я хотел есть, я ел. Помню, как я, совершенно ошеломленный, спустился со сцены, держа в руках живого кролика, которого мне вручил фокусник Блэкстоун на величайшем из всех представлений! Помню, как я, совершенно ошеломленный, бродил по сделанным из папье-маше улицам на Чикагской выставке «Век прогресса» в 1933-м; по залам дворцов венецианских дожей в Италии в 1954-м. Эти события были абсолютно разными, но моя способность впитывать их в себя оставалась все той же.
Читать, если:
Вы хотите писать ярко;
любите Брэдбери; желаете понять, какое детство нужно будущему фантасту.
любите Брэдбери; желаете понять, какое детство нужно будущему фантасту.
Думаю, вы с удовольствием прочтете этот миниатюрный сборник эссе, очень яркий, очень личный, из тех времен, когда фантастика была — по нынешним меркам —наивной или очаровательно наивной. А жизнь была неспешной: кто сейчас готов как Брэдбери «делать все неправильно» десять лет (и писать при этом по тысяче слов в день), чтобы из опыта этой неправильности потом вылупилось понимание «как надо»? Нет, все хотят написать бестселлер за месяц и с первой попытки (спойлер: не получится).
Таких насквозь искренних книг не хватает: советы, оторванные от прожитого, становятся «абстракцией», синтетикой. А тут — мальчик, который разорвал коллекцию комиксов с Баком Роджерсом из-за насмешек друзей, погрустил, потом послал к черту этих ненастоящих друзей и снова стал собирать комиксы с Баком Роджерсом. И динозаврами увлекаться. И идеей космических полетов. И...
Чтобы писать, надо запасать — впечатления: пугаться, радоваться, переживать. Составлять списки. Надо задаваться разными вопросами и чего-то по-настоящему хотеть. Надо жить полной жизнью. «Так я и жил, пьяный за рулем велосипеда»
© Р. Б.
Таких насквозь искренних книг не хватает: советы, оторванные от прожитого, становятся «абстракцией», синтетикой. А тут — мальчик, который разорвал коллекцию комиксов с Баком Роджерсом из-за насмешек друзей, погрустил, потом послал к черту этих ненастоящих друзей и снова стал собирать комиксы с Баком Роджерсом. И динозаврами увлекаться. И идеей космических полетов. И...
Чтобы писать, надо запасать — впечатления: пугаться, радоваться, переживать. Составлять списки. Надо задаваться разными вопросами и чего-то по-настоящему хотеть. Надо жить полной жизнью. «Так я и жил, пьяный за рулем велосипеда»
© Р. Б.
Владимир Пропп,
«Морфология "волшебной" сказки»
«Морфология "волшебной" сказки»
Ранний (1928) и очень важный опыт деконструкции фольклора.
“
Здесь прежде всего возникает вопрос, что подразумевать под сказкой. Морфологически волшебной сказкой может быть названо всякое развитие от вредительства (А) или недостачи (a) через промежуточные функции к свадьбе (С*) или другим функциям, использованным в качестве развязки. Конечными функциями иногда являются награждение (Z), добыча или вообще ликвидация беды (Л), спасение от погони (Cп) и т. д. Такое развитие названо нами ходом. Каждое новое нанесение вреда или ущерба, каждая новая недостача создает новый ход. Одна сказка может иметь несколько ходов, и при анализе текста прежде всего следует определить, из скольких он состоит ходов.
Читать, если:
Вам, как и мне, интересен аналитический подход к письменным произведениям.
Одна из мыслей, которая помогает мне обучать авторов — «всё можно разложить на элементы», и текст можно, и рабочий процесс. Если в детстве вы справлялись с обязанностью развинчивать всё, до чего дотягиваешься, то учиться текстописанию вам будет проще. Маленький Владимир Пропп, я уверен, развинчивал за троих.
Как вообще такое может в голову прийти? Выделять среди всех сказок определенный тип сказок. Делить сюжеты на действия, строить огромные таблицы, формулы, формулы, Бивис, он из Иван-дураков и Кощеев строил сложные формулы! И в итоге выяснить, что в этих сказках насчитывается 31 сюжетный ингредиент (перечисление) с определенными правилами взаимодействия. Сказка — это рецепт.
С книги Проппа начался сравнительно-типологический метод в фольклористике, да и на позже появившуюся структурную лингвистику вивисекция сказки повлияла. Более важно для нас вот что: если ребенок капризничает и требует новых сказок каждый день, кирпичики Проппа — ваше спасение.
Как вообще такое может в голову прийти? Выделять среди всех сказок определенный тип сказок. Делить сюжеты на действия, строить огромные таблицы, формулы, формулы, Бивис, он из Иван-дураков и Кощеев строил сложные формулы! И в итоге выяснить, что в этих сказках насчитывается 31 сюжетный ингредиент (перечисление) с определенными правилами взаимодействия. Сказка — это рецепт.
С книги Проппа начался сравнительно-типологический метод в фольклористике, да и на позже появившуюся структурную лингвистику вивисекция сказки повлияла. Более важно для нас вот что: если ребенок капризничает и требует новых сказок каждый день, кирпичики Проппа — ваше спасение.
Дж. Лакофф, М. Джонсон,
«Метафоры, которыми мы живем»
«Метафоры, которыми мы живем»
Научный бестселлер-для-узкого-круга о роли метафоры в мышлении.
“
Суть здесь в том, что не только наше представление о споре, но и способ его ведения коренятся в нашем знании и опыте физического столкновения. Даже если вы никогда в жизни не принимали участия в кулачной драке, не говоря уже о войне, но спорили уже с того момента как начали говорить, вы все-таки воспринимаете аргументы и строите их в соответствии с метафорой «Спор — это война», потому что она встроена в концептуальную систему культуры, в которой вы живете.
Мало того, что все «рациональные аргументы», которые считаются достойными идеала Рационального Спора, осмысляются в терминах Войны, почти все из них к тому же содержат в скрытой форме «иррациональные» и «нечистоплотные» приемы, над которыми рациональный спор в его идеальной форме предположительно возвысился.
Мало того, что все «рациональные аргументы», которые считаются достойными идеала Рационального Спора, осмысляются в терминах Войны, почти все из них к тому же содержат в скрытой форме «иррациональные» и «нечистоплотные» приемы, над которыми рациональный спор в его идеальной форме предположительно возвысился.
Читать, если:
Вы считаете себя крутым редактором, но хотите стать еще круче;
часто пользуетесь метафорами;
так интересуетесь устройством людей, что готовы даже к сложному чтению.
часто пользуетесь метафорами;
так интересуетесь устройством людей, что готовы даже к сложному чтению.
Эту книгу читать сложно, примерно как Маклюэна или «Геделя, Эшера, Баха»: чуть потеряешь концентрацию — и всё, упустил мысль, начинай страницу заново. Не потому, что написано плохо (написано хорошо), очень уж глубоко и внимательно автор смотрит.
Похоже на атомный микроскоп, под который положили ваш способ воспринимать, думать, принимать решения. Смотришь, киваешь и невольно вздрагиваешь. «Ой, он и меня посчитал!». Метафора по Лакоффу — это не языковой прием, а ключевая часть человеческого мышления (по этому поводу автор даже участвовал в лингвистических войнах против Ноама Хомского). Объясняет менее понятное в терминах более понятного — вот что делает метафора, и такими объяснениями мы занимаемся каждый день.
При этом существует сколько-то ключевых, самых влиятельных метафорических концептов — таких концептов как «Хорошее соответствует верху, а плохое — низу», «Ресурс», «Вместилище» (container). Вы никогда не задумывались, что метафоры «время — это ресурс» или «человеческий ресурс» ведут к порче жизни (ведь ресурсы — оптимизируют и тратят, а не ценят)? Или что человек неосознанно воспринимает как вместилища-контейнеры почти всё: разговоры, поле зрения, временные отрезки и самого себя, имеющего четкую границу тела, которая «отделяет» его от мира?
Метафоры — тоже наши границы, они, как-то организовавшись в сложные согласованные системы, управляют развитием человечества — эстетикой, политическими и экономическими идеологиями, межличностными отношениями. Это просто наш способ быть, — считают Лакофф и Джонсон, — но мы его не видим.
P.S. Не читайте предисловие русского издания, оно того не заслуживает.
Похоже на атомный микроскоп, под который положили ваш способ воспринимать, думать, принимать решения. Смотришь, киваешь и невольно вздрагиваешь. «Ой, он и меня посчитал!». Метафора по Лакоффу — это не языковой прием, а ключевая часть человеческого мышления (по этому поводу автор даже участвовал в лингвистических войнах против Ноама Хомского). Объясняет менее понятное в терминах более понятного — вот что делает метафора, и такими объяснениями мы занимаемся каждый день.
При этом существует сколько-то ключевых, самых влиятельных метафорических концептов — таких концептов как «Хорошее соответствует верху, а плохое — низу», «Ресурс», «Вместилище» (container). Вы никогда не задумывались, что метафоры «время — это ресурс» или «человеческий ресурс» ведут к порче жизни (ведь ресурсы — оптимизируют и тратят, а не ценят)? Или что человек неосознанно воспринимает как вместилища-контейнеры почти всё: разговоры, поле зрения, временные отрезки и самого себя, имеющего четкую границу тела, которая «отделяет» его от мира?
Метафоры — тоже наши границы, они, как-то организовавшись в сложные согласованные системы, управляют развитием человечества — эстетикой, политическими и экономическими идеологиями, межличностными отношениями. Это просто наш способ быть, — считают Лакофф и Джонсон, — но мы его не видим.
P.S. Не читайте предисловие русского издания, оно того не заслуживает.
Стивен Кинг,
«Как писать книги. Мемуары о ремесле»
«Как писать книги. Мемуары о ремесле»
Главный ужасописатель планеты делится опытом жизни.
“
Совершенно нет необходимости быть ретроградом и консерватором, как нет и обязанности писать экспериментальную нелинейную прозу только потому, что «Голос деревни» или «Нью-Йорк ревью оф букс» заявляют, что роман как жанр мертв. Вам доступны и традиция, и модерн. Да, блин, пишите хоть вверх ногами, если хочется, или рисуйте пиктограммы. Но как ни делай, а приходит момент, когда надо оценить, что же ты написал и насколько хорошо. Я не верю, что рассказ или роман можно выпустить за пределы своего кабинета, если ты не уверен, что он в разумной степени дружествен к читателю. На всех читателей всегда не угодишь, даже на часть читателей всегда не угодишь, но можно угодить на часть читателей иногда.
Читать, если:
Вы пишете прозу или хотите немного улучшить свой стиль.
Чем-то короткая книга Кинга похожа на короткую книгу Брэдбери: много рассказано о собственной жизни, и без этого книга бы стала беднее, неубедительнее; я даже задумался, а что бы начал писать Брэдбери, случись с ним менее счастливое детство, алкоголизм и наркомания. Постскриптум (рассказ о том, как автора сбил грузовик) прекрасен отдельно, но в прекрасности русского перевода книги я не очень уверен.
Кинг — ремесленник, трезвых советов о правилах и языке он дает больше, чем Брэдбери: наречия и атрибутивные глаголы — плохо, запираться ото всех, когда пишешь — хорошо, диалоги Лавкрафта смехотворно слабы, а отличное описание обычно состоит из нескольких точно выбранных деталей, грамматику надо учить. И «начинать с вопросов и идейных соображений — рецепт создания плохой литературы. Хорошая литература всегда начинается с темы и развивается к идее, почти никогда не бывает наоборот».
Я не поклонник Кинга, — почти ничего не читал у него — но интересно рассказывать он умеет, и объяснять умеет, глупо отрицать.
Мередит Маран, «Зачем мы пишем»
Двадцать писателей рассказывают о том, каково это — быть писателем.
“
Все эти волнения — пока я читала черновик своего романа — превращались в настоящую паническую атаку. Все пошло наперекосяк, и я действительно обезумела. Я маниакально ходила по Ист-Виллидж с самым ужасным бредовым состоянием из всех, что когда-либо меня накрывали. Это было мучительно. Звонила каким-то людям, почему-то просила у них прощения за свои обещания стать писательницей. Земля уходила из-под ног, будто вся моя жизнь разом потеряла смысл. Настоящий экзистенциальный кризис. Я не ела четыре дня. Напоминала мрачный призрак, крадущийся в плаще по улицам Ист-Виллиджа. В то время я только начала жить вместе с мужчиной, который потом стал моим мужем. Он возвращался домой с репетиций, а я тут же набрасывалась на него, требуя, чтобы меня привели в чувство. Представляю, о чем он, бедный, думал: «Господи, во что же я влип? Девочка явно не в себе».
Читать, если:
Хочется примерить на себя писательскую участь.
Много ответов на вопрос «зачем», мало — на вопрос «как». Каждый писатель снабжен анкетными данными — что написал, сколько издал, где учился, какая семья, какие награды, какой адрес в фейсбуке, а какой в твиттере... совершенно, на мой взгляд, ненужными. Снабжен и «представлением от автора», восторженным и скучным.
А дальше — интересная часть, 6-7 страниц «прямой речи» на каждую писательскую голову. Рассказывают, бедняги, как счастливо им живется, и на что это вообще похоже — книги писать. Помимо ценной информации, что писатели бывают очень разные, можно подчерпнуть толику рабочих хитростей и горстку ярких/смешных эпизодов — все ж писатели собрались, знают, как развлечь (кроме нескольких скучноватых «социально-идейных» авторов).
«Я в это время жил в Лондоне по соседству с Джуди Денч, она сказала мне: "Когда выйдет твоя первая книга, возьми экземпляр и брось на пол. И послушай, какой звук она издает". Я сделал так, и ощущение было потрясающим»..
А дальше — интересная часть, 6-7 страниц «прямой речи» на каждую писательскую голову. Рассказывают, бедняги, как счастливо им живется, и на что это вообще похоже — книги писать. Помимо ценной информации, что писатели бывают очень разные, можно подчерпнуть толику рабочих хитростей и горстку ярких/смешных эпизодов — все ж писатели собрались, знают, как развлечь (кроме нескольких скучноватых «социально-идейных» авторов).
«Я в это время жил в Лондоне по соседству с Джуди Денч, она сказала мне: "Когда выйдет твоя первая книга, возьми экземпляр и брось на пол. И послушай, какой звук она издает". Я сделал так, и ощущение было потрясающим»..
Роберт Макки, «История»
Обстоятельный разговор об основах сценарного дела.
“
Представьте, что вы пишете романтическую комедию, действие которой разворачивается в фешенебельном районе Манхэттена. Ваши мысли мечутся от одного персонажа к другому в поисках идеального момента для их встречи и знакомства. Затем вас озаряет: «Бар для одиноких! Это то, что надо! Они встречаются в баре "У Кларка"!» А почему бы нет? Учитывая, что ваше воображение нарисовало образы состоятельных жителей Нью-Йорка, такое место встречи вполне возможно. Так почему же нет? Потому что это жуткий штамп!
Кому читать:
Исследователям историй;
будущим сценаристам;
авторам, мечтающим «писать поживее».
будущим сценаристам;
авторам, мечтающим «писать поживее».
Я пишу эти абзацы, посмотрев S03.E04 сериала Sherlock. И я этой серией очень недоволен: сценаристы её, прославленные Моффат и Гэтисс, лютейше накосорезили. Видимо, слава толкает забывать элементарные правила, например, «побольше о зрителе думай, а не о самовыражении, морда криэйторская».
Макки как раз о правилах и рассказывает, подробно, уверенно, с множественными примерами. Незвездные сценаристы ведь — несчастные люди, ото всех зависят, шаг влево, шаг вправо — и вся работа мимо кассы, постоянно надо учитывать контексты. И о контексте вы от Макки многое узнаете. Книга делится на четыре дольки: «Автор и искусство истории», «Элементы истории», «Структурные принципы истории» и «Работа сценариста».
По сценариям самого Макки так и не сняли ни одного фильма, хотя продать он их — успешно продавал. Так бывает. И всё же это очень авторитетная фигура, за 30 лет через его семинары прошли какие-то бешеные тысячи людей, рассказчик он хороший, и вам не придется мучиться с этой книгой, как я мучился с «Анатомией истории» не менее знаменитого Джона Труби.
Макки как раз о правилах и рассказывает, подробно, уверенно, с множественными примерами. Незвездные сценаристы ведь — несчастные люди, ото всех зависят, шаг влево, шаг вправо — и вся работа мимо кассы, постоянно надо учитывать контексты. И о контексте вы от Макки многое узнаете. Книга делится на четыре дольки: «Автор и искусство истории», «Элементы истории», «Структурные принципы истории» и «Работа сценариста».
По сценариям самого Макки так и не сняли ни одного фильма, хотя продать он их — успешно продавал. Так бывает. И всё же это очень авторитетная фигура, за 30 лет через его семинары прошли какие-то бешеные тысячи людей, рассказчик он хороший, и вам не придется мучиться с этой книгой, как я мучился с «Анатомией истории» не менее знаменитого Джона Труби.
Тал Бен-Шахар,
«Парадокс перфекциониста»
«Парадокс перфекциониста»
Как избавиться от постоянного недовольства собой? Расширенная инструкция.
“
Эти истории об исключительных людях, но канва их применима к миллионам остальных, добившихся маленьких или больших побед, терпя поражение за поражением на пути к успеху. Неудача — основа достижения успеха, хотя ее одной, конечно, недостаточно.
Иными словами, неудача не гарантирует успеха, но отсутствие неудачи практически всегда гарантирует отсутствие успеха. Те, кто понимает, что неудача неразрывно связана с успехом, учатся, развиваются и в итоге преуспевают. Учитесь проигрывать!
Иными словами, неудача не гарантирует успеха, но отсутствие неудачи практически всегда гарантирует отсутствие успеха. Те, кто понимает, что неудача неразрывно связана с успехом, учатся, развиваются и в итоге преуспевают. Учитесь проигрывать!
Читать, если:
Перфекционистам и прокрастинаторам.
Перфекционизм — уродливая штука. И это не Бен-Шахара формулировка, а моя. Перфекционизм делает людей несчастными, мешает жить, эмоционально кастрирует. Он мешает писать каждому третьему из тех, кто приходит ко мне учиться писать, так что этой книге тут самое место.
Культура «сплошного позитива», мифы о великих людях, великих в большом и малом, белозубые образцы идеальных людей из фотобанка, требования идеально и безошибочно себя вести. В жопу это всё, товарищи. Чтобы жизнь была интересной, радостной и позволяла хоть чего-то достичь, мы должны пробовать, ошибаться и вылезти уже наконец из детского понимания «хорошо», «плохо» и «человек должен». В учебе, работе, самооценке, в личной жизни. Кто не согласен — может отправляться обратно в 80-е и достраивать недостроенный тогда коммунизм.
Автор подробно (зачастую на своем примере) рассматривает, где и как перфекционизм портит нашу жизнь. И что с ним делать. Тут есть объяснения, призывы, упражнения и десятки историй, от которых по мозгу пробегает неприятный холодок узнавания. Мне кажется, чтобы цепляться за перфекционизм после прочтения «Парадокса», нужно быть даже не круглым, а сферическим дураком.
Культура «сплошного позитива», мифы о великих людях, великих в большом и малом, белозубые образцы идеальных людей из фотобанка, требования идеально и безошибочно себя вести. В жопу это всё, товарищи. Чтобы жизнь была интересной, радостной и позволяла хоть чего-то достичь, мы должны пробовать, ошибаться и вылезти уже наконец из детского понимания «хорошо», «плохо» и «человек должен». В учебе, работе, самооценке, в личной жизни. Кто не согласен — может отправляться обратно в 80-е и достраивать недостроенный тогда коммунизм.
Автор подробно (зачастую на своем примере) рассматривает, где и как перфекционизм портит нашу жизнь. И что с ним делать. Тут есть объяснения, призывы, упражнения и десятки историй, от которых по мозгу пробегает неприятный холодок узнавания. Мне кажется, чтобы цепляться за перфекционизм после прочтения «Парадокса», нужно быть даже не круглым, а сферическим дураком.
Максим Кронгауз,
«Русский язык на грани нервного срыва»
«Русский язык на грани нервного срыва»
Лингвист — о том, что происходит с русским языком в наше время (книга издана в 2008-м).
“
У одного моего знакомого электрика было два слова-паразита, которыми он владел практически виртуозно. В разговоре с мужчинами он использовал одно-единственное матерное слово, но если к беседе подключалась женщина, он тут же заменял его на на фиг, то есть, как сказали бы лингвисты, владел двумя регистрами речи, которые строго распределял по гендерному принципу.
Сколько я себя помню, стилисты и языковые пуристы всегда боролись с так называемыми словами-паразитами, со всеми этими так сказать, значит (с просторечным вариантом значить), естественно, вот и прочими, которые, как принято считать, ни для чего не нужны и только засоряют нашу речь. На самом деле, не все так просто, в языке ведь вообще нет ничего лишнего.
Сколько я себя помню, стилисты и языковые пуристы всегда боролись с так называемыми словами-паразитами, со всеми этими так сказать, значит (с просторечным вариантом значить), естественно, вот и прочими, которые, как принято считать, ни для чего не нужны и только засоряют нашу речь. На самом деле, не все так просто, в языке ведь вообще нет ничего лишнего.
Читать, если:
Вам интересно, как устроен и как развивается язык.
Это набор коротких заметок, написанный из «обывательской» позиции: человек Максим Кронгауз здесь говорит громче, чем профессор и бывший директор Института лингвистики М.А. Кронгауз. О чем говорит? О том, что ему в языке не нравится или, напротив, нравится. Об изменениях, к которым волей-неволей приходится привыкать, и о разных лингвистических заблуждениях.
Жизнь и приключения заимствованных слов. Пиар и менеджер, актуальный и элитный. Брань. Сленг и другие жаргоны. Вклад бандитской и «гламурной» субкультур. Слова-паразиты. Мода на числа, мода на искажения и мода на раздувание щек. Слова-уродцы. Речевой этикет. Наши коммуникативные стратегии. Ну и так далее.
В книге есть ключевые, повторяющиеся мысли, но нет системного изложения, что скорее хорошо: возьмись системно описывать столько предметов — и опомнишься томе на пятом. А тут — тексты из разных изданий объединились в легкое и недлинное чтение для всех желающих.
Жизнь и приключения заимствованных слов. Пиар и менеджер, актуальный и элитный. Брань. Сленг и другие жаргоны. Вклад бандитской и «гламурной» субкультур. Слова-паразиты. Мода на числа, мода на искажения и мода на раздувание щек. Слова-уродцы. Речевой этикет. Наши коммуникативные стратегии. Ну и так далее.
В книге есть ключевые, повторяющиеся мысли, но нет системного изложения, что скорее хорошо: возьмись системно описывать столько предметов — и опомнишься томе на пятом. А тут — тексты из разных изданий объединились в легкое и недлинное чтение для всех желающих.
William Strunk Jr., E. B. White,
"Elements of Style"
"Elements of Style"
Самое влиятельное стилевое руководство за всю историю существования стилевых руководств.
“
As a rule, begin each paragraph with a topic sentence; end it in conformity with the beginning.
Again, the object is to aid the reader. The practice here recommended enables him to discover the purpose of each paragraph as he begins to read it, and to retain the purpose in mind as he ends it. For this reason, the most generally useful kind of paragraph, particularly in exposition and argument, is that in which
A. the topic sentence comes at or near the beginning;
B. the succeeding sentences explain or establish or develop the statement made in the topic sentence;
C. the final sentence either emphasizes the thought of the topic sentence or states some important consequence.
Again, the object is to aid the reader. The practice here recommended enables him to discover the purpose of each paragraph as he begins to read it, and to retain the purpose in mind as he ends it. For this reason, the most generally useful kind of paragraph, particularly in exposition and argument, is that in which
A. the topic sentence comes at or near the beginning;
B. the succeeding sentences explain or establish or develop the statement made in the topic sentence;
C. the final sentence either emphasizes the thought of the topic sentence or states some important consequence.
Читать, если:
Пишете по-английски;
или осознанно работаете над своим стилем в русском.
или осознанно работаете над своим стилем в русском.
В 2018-м этой маленькой книжечке исполнится сто лет, и она прекрасно себя чувствует, хоть порой и раздаются бурчания «устарело», «не учитывает изменений в языке», «прескриптивисты закоснелые!». И сам Стивен Кинг громко говорит: there is little or no detectable bullshit in that book.
Разумеется, не 100% предписаний для английского стоит механически переносить в язык Dostoevsky и Solzhenitsyn, в котором своя особая dusha. Как насчет 90%?
«Убирай ненужные слова», «ставь рядом слова, объединяемые одной мыслью», «предпочитай действительный залог» — это всё и в русском обычно на пользу. Разве что можно пропустить часть, посвященную отдельным английским словам, хотя она любопытна (оказывается, раньше писалось to-day и to-morrow, но any one и every one!)
Прочитываются «Элементы» за полчаса-час, но при этом входят в сотню самых влиятельных англоязычных книг за последнюю сотню лет, так что — познакомьтесь, историческая же работа. Есть даже эксперты, которые с уважительным скепсисом поясняют, что не надо так уж все упрощать, что из-за Странка и Уайта дополнительные стилевые возможности бездумно и напрасно сбрасывают в мусоропровод (см. Стэнли Фиш, Брукс Лэндон).
Разумеется, не 100% предписаний для английского стоит механически переносить в язык Dostoevsky и Solzhenitsyn, в котором своя особая dusha. Как насчет 90%?
«Убирай ненужные слова», «ставь рядом слова, объединяемые одной мыслью», «предпочитай действительный залог» — это всё и в русском обычно на пользу. Разве что можно пропустить часть, посвященную отдельным английским словам, хотя она любопытна (оказывается, раньше писалось to-day и to-morrow, но any one и every one!)
Прочитываются «Элементы» за полчаса-час, но при этом входят в сотню самых влиятельных англоязычных книг за последнюю сотню лет, так что — познакомьтесь, историческая же работа. Есть даже эксперты, которые с уважительным скепсисом поясняют, что не надо так уж все упрощать, что из-за Странка и Уайта дополнительные стилевые возможности бездумно и напрасно сбрасывают в мусоропровод (см. Стэнли Фиш, Брукс Лэндон).
Джанни Родари,
«Грамматика фантазии»
«Грамматика фантазии»
Пёстрые главы о детях, наших творческих силах и способах играть со словами.
“
В своих поисках фантастической темы мы обязаны сюрреалистам и техникой разбора стиха для анализа всех заключенных в нем звуковых ресурсов, ассоциаций, смысловых единиц. Возьмем первую строку известного стихотворения Кардуччи:
«Семь пар ботинок износил я».
Попытаемся переписать ее, образно говоря, зажмурившись, с ошибками, неуважительно меняя силлабику, как если бы перед нами была просто мешанина из звуков, заготовка, ожидающая, чтобы ей придали окончательную форму.
Семь карпов в тине: ишь, засилье.
Или:
Семь швабр один я не осилю.
«Семь пар ботинок износил я».
Попытаемся переписать ее, образно говоря, зажмурившись, с ошибками, неуважительно меняя силлабику, как если бы перед нами была просто мешанина из звуков, заготовка, ожидающая, чтобы ей придали окончательную форму.
Семь карпов в тине: ишь, засилье.
Или:
Семь швабр один я не осилю.
Кому читать:
Сочинятелям, родителям, обладателям творческих кризисов.
Вот уж где я не ожидал наткнуться на дедушку Ленина, но ... «Дом дедушки В.И. Ленина находится неподалеку от Казани, столицы Татарской АССР, на вершине небольшой горушки, у подножия которой течет речка. Место красивое, татарские друзья угощали меня там вкусным вином».
Родари то и дело вытаскивает из памяти разные лоскуты опыта, своего и чужого, чтобы иллюстрировать ими свои веселые аналитические расклады. Новалис, Кафка, да Винчи, Пропп, Умберто Эко, игра в куклы, игра в морфемы и игра в перевирание сказок. То «сублимированная перцепция», то доступные способы занять и вдохновить детей. И знаете, занимательный получился салат: отец главной луковицы нашего детства знает толк и в овощах, и во фруктах.
«Идея, лежащая в основе «Грамматики фантазии», проста: она сводится к тому, что воображение не есть привилегия немногих выдающихся индивидов, что им наделены все». Хотя при чтении хочется (профдеформация!) увидеть больше главок именно про письмо, автор постоянно сворачивает на вещи более... основополагающие — воображение, детскую психологию, составляющие творчества. Книга не научит писать, зато напомнит, что придумывать — это просто, полезно и весело. Могли же мы из любой фигулины вытянуть сюжет, когда нам было на дцать лет меньше? Можем и сейчас, — у Родари есть подсказки, как начать.
Родари то и дело вытаскивает из памяти разные лоскуты опыта, своего и чужого, чтобы иллюстрировать ими свои веселые аналитические расклады. Новалис, Кафка, да Винчи, Пропп, Умберто Эко, игра в куклы, игра в морфемы и игра в перевирание сказок. То «сублимированная перцепция», то доступные способы занять и вдохновить детей. И знаете, занимательный получился салат: отец главной луковицы нашего детства знает толк и в овощах, и во фруктах.
«Идея, лежащая в основе «Грамматики фантазии», проста: она сводится к тому, что воображение не есть привилегия немногих выдающихся индивидов, что им наделены все». Хотя при чтении хочется (профдеформация!) увидеть больше главок именно про письмо, автор постоянно сворачивает на вещи более... основополагающие — воображение, детскую психологию, составляющие творчества. Книга не научит писать, зато напомнит, что придумывать — это просто, полезно и весело. Могли же мы из любой фигулины вытянуть сюжет, когда нам было на дцать лет меньше? Можем и сейчас, — у Родари есть подсказки, как начать.
Леонид Бершидский, «Ремесло»
Лучший русскоязычный рассказ о том, как устроена хорошая журналистика.
“
Как-то раз Петя написал проходной текст про заказное убийство какого-то бизнесмена — такие в Москве случались по несколько раз в неделю: дождались у подъезда, расстреляли в упор, версия о связи убийства с профессиональной деятельностью жертвы проверяется. Сегодняшний бизнесмен вышел погулять с собакой и поймал автоматную очередь. Обычное дело, 300 слов на пятую полосу.
Джей долго читал текст, перемещал абзацы, шевелил губами. Петя переминался у него за спиной: пора было забыть про несчастного коммерсанта и выпить. Вдруг Джей повернулся к Пете и произнес: «А знаешь, что спросила бы моя жена? Что случилось с собакой?»
Петя даже не понял сначала, о чем речь. А осознав, кинулся звонить ментам, но те тоже не знали, куда делась собака, с которой вышел из дома злополучный бизнесмен. След остыл, поздно было спрашивать. Так и вышел текст, к разочарованию Джея, без собачьей судьбы.
Джей долго читал текст, перемещал абзацы, шевелил губами. Петя переминался у него за спиной: пора было забыть про несчастного коммерсанта и выпить. Вдруг Джей повернулся к Пете и произнес: «А знаешь, что спросила бы моя жена? Что случилось с собакой?»
Петя даже не понял сначала, о чем речь. А осознав, кинулся звонить ментам, но те тоже не знали, куда делась собака, с которой вышел из дома злополучный бизнесмен. След остыл, поздно было спрашивать. Так и вышел текст, к разочарованию Джея, без собачьей судьбы.
Кому читать:
Всем, кто собрался или уже попал на журфак; всем, кого интересует, как появляются интересные тексты.
В годы, когда российская медиаиндустрия жадно росла и не подозревала, что скоро накроется кое-чем, Леонид Бершидский многое сделал для этого быстрого роста. Первый главред «Ведомостей», издатель русских Newsweek и Forbes, Smartmoney, сооснователь и главред Slon.ru, зачинщик эпических медиасрачей... список долог.
Инструкция/трактат/проповедь, «Ремесло» совмещает разговор о технических приемах текстостроения («картинки вместо слов», «кикер Достоевского», «просто клади кирпичи», «как заявлять тему») с рассуждениями о рабочей этике. Что можно, что спорно, чего категорически нельзя делать, как устроены редакции и почему же эта работа бывает адски трудна. Получился панорамный взгляд на профессию и медийные тексты: заповеди, анекдоты, предупреждения и обобщения.
Читая, легко поддаться обаянию журналистики по-бершидски, только помните: с 2012-го этих стандартов качества в РФ строго придерживается примерно полтора издания. Разочарованно вздыхайте, фокусируйтесь на полезных «техниках».
Теперь Бершидский живет в Берлине, колонки пишет только на английском (для Bloomberg) и периодически язвит в своем фейсбуке над состоянием русского медиарынка. А его книга работает надгробной напоминалкой о прекрасной эпохе.
Инструкция/трактат/проповедь, «Ремесло» совмещает разговор о технических приемах текстостроения («картинки вместо слов», «кикер Достоевского», «просто клади кирпичи», «как заявлять тему») с рассуждениями о рабочей этике. Что можно, что спорно, чего категорически нельзя делать, как устроены редакции и почему же эта работа бывает адски трудна. Получился панорамный взгляд на профессию и медийные тексты: заповеди, анекдоты, предупреждения и обобщения.
Читая, легко поддаться обаянию журналистики по-бершидски, только помните: с 2012-го этих стандартов качества в РФ строго придерживается примерно полтора издания. Разочарованно вздыхайте, фокусируйтесь на полезных «техниках».
Теперь Бершидский живет в Берлине, колонки пишет только на английском (для Bloomberg) и периодически язвит в своем фейсбуке над состоянием русского медиарынка. А его книга работает надгробной напоминалкой о прекрасной эпохе.
Рой Питер Кларк,
«50 приемов письма»
«50 приемов письма»
Прославленная методичка: кратко, насыщенно и пользоваться интересно.
“
Приведу заголовок о шокирующих буднях войны в Ираке: «Торжествующая толпа растерзала трупы четырех американцев». Подробности статьи устрашающи: гражданские иракцы напали на американских офицеров по безопасности, сожгли их заживо в машинах, избили и расчленили обугленные трупы, протащили останки через всю улицу и повесили на мосту то, что от них осталось. Все это происходило под одобрительные крики толпы.
Даже повествуя о такой бойне, автор играет с языком. Он повторяет согласные (т, рж, щ, т, лп, тр) для ударения и обыгрывает контраст «торжествующая — трупы». «Торжествующая» — не случайное слово, оно означает «выражающий торжество, победу, ликование». «Толпа», «трупы», «американцы», кочуют из репортажа в репортаж. «Растерзать» мы могли бы встретить в истории о бешеной собаке, напавшей на ребенка. Но «торжествующий» — это заметное слово, понятное большинству читателей, но редко используемое в контексте новостей.
Даже повествуя о такой бойне, автор играет с языком. Он повторяет согласные (т, рж, щ, т, лп, тр) для ударения и обыгрывает контраст «торжествующая — трупы». «Торжествующая» — не случайное слово, оно означает «выражающий торжество, победу, ликование». «Толпа», «трупы», «американцы», кочуют из репортажа в репортаж. «Растерзать» мы могли бы встретить в истории о бешеной собаке, напавшей на ребенка. Но «торжествующий» — это заметное слово, понятное большинству читателей, но редко используемое в контексте новостей.
Кому читать:
Всем, кто пишет что-нибудь. Если нужно выбрать лишь одну книгу из описанных здесь — берите эту. Не пожалеете.
Журналистская работа, по Кларку, многоуровнева, многослойна, но каждый слой сам покорится, если будете постоянно писать, это не ядерная физика и не экспедиция в пространство Калаби-Яу.
Всего 75 страниц, 50 глав, каждая из которых писалась неделю, а читается за несколько минут, + довески-упражнения. «Приёмы» могут быть про игру отдельными словами, про вылепление словоконструкций, про детали-сценки или про то, как автору размышлять и поступать. Да-да, уже третий подряд автор (вслед за Бершидским и Ламотт) не верит в границу между «здесь я пишу» и «здесь я живу-думаю».
«На самом деле, Вы не достигнете своего максимума как писатель до тех пор, пока не начнете интересоваться профессиями, смежными с новостями и литературой».
Ссылку на оригинал добавляю, потому что разошедшийся по Рунету перевод — полуофициальный, не «издательский». Кларк дал на него разрешение, но до редактора-корректора переводчик свой перевод не донёс. Возможны ляпы!
Всего 75 страниц, 50 глав, каждая из которых писалась неделю, а читается за несколько минут, + довески-упражнения. «Приёмы» могут быть про игру отдельными словами, про вылепление словоконструкций, про детали-сценки или про то, как автору размышлять и поступать. Да-да, уже третий подряд автор (вслед за Бершидским и Ламотт) не верит в границу между «здесь я пишу» и «здесь я живу-думаю».
«На самом деле, Вы не достигнете своего максимума как писатель до тех пор, пока не начнете интересоваться профессиями, смежными с новостями и литературой».
Ссылку на оригинал добавляю, потому что разошедшийся по Рунету перевод — полуофициальный, не «издательский». Кларк дал на него разрешение, но до редактора-корректора переводчик свой перевод не донёс. Возможны ляпы!
Энн Ламотт,
«Птица за птицей»
«Птица за птицей»
Жизнеутверждающее напутствие всем писателям.
“
К счастью, в те времена я еще пила. Я вернулась в дом, где жила у давних родительских друзей, опрокинула в себя несколько бокалов за встречу, а потом взяла такси и поехала к другим друзьям. Там я выпила еще бокалов сто или двести и употребила немного кокаина (если честно, губа у меня в какой-то момент была как у муравьеда). Затем я пошла в магазин и прикупила литр ирландского виски, вернулась туда, где остановилась, и тянула виски прямо из бутылки, пока не вырубилась. Проснулась я в несколько подавленном состоянии.
Кому читать:
Сомневающимся в своих силах;
заинтересованным изнанкой жизни писателей;
любителям историй, чудес, язвительности, искренности и хорошего слога.
заинтересованным изнанкой жизни писателей;
любителям историй, чудес, язвительности, искренности и хорошего слога.
«Некоторые указания по письму и жизни», обещанные Ламотт прямо на обложке, особенно повеселят тех, кто хоть раз бился головой о стол («ну не пишется и всё!») и пытался вскрыть себе вены краешком пустого листа.
Фирменный ламоттовский глум — «и дело никак не движется, и впору идти на кухню и хлестать теплый джин прямо из кошачьей миски» — однажды заставил меня высунуть язык и восторженно кататься по зеленой (и, к счастью, безлюдной) лужайке. Пожалуй, я бы побоялся жить с человеком, который над миской собственной кошки приклеил газетную заметку о легализованных жертвоприношениях мелких животных... но автобиографии от легкого безумия всё же сильно выигрывают.
Если вы мечтаете взяться за литературное™ произведение™, прихватите напоминание: ваша книга не сделает вас «успешным», в общепринятом значении успеха. Обогатит переживаниями — да, статусом и деньгами — нет.
Смысл писательства по Ламотт — не в словесной виртуозности, смысл — быть уязвимым и слабым, когда это нужно, страдать за своих героев и ценить несовершенство, существовать посреди неизвестности, оставаться чутким и примириться с безденежьем надолго, если не навсегда). Творить ради самого творчества, «если вам чего-то не хватает без медали, значит, и с медалью будет не хватать», так что не ждите, что напечатанный тираж решит ваши проблемы.
Книга совсем не пытается быть методичной, но то и дело подсказывает, как преодолевать ступор, как строить сюжет и диалоги, как использовать окружающий мир, где схитрить, чего ожидать, о чем забыть. Как быть.
Фирменный ламоттовский глум — «и дело никак не движется, и впору идти на кухню и хлестать теплый джин прямо из кошачьей миски» — однажды заставил меня высунуть язык и восторженно кататься по зеленой (и, к счастью, безлюдной) лужайке. Пожалуй, я бы побоялся жить с человеком, который над миской собственной кошки приклеил газетную заметку о легализованных жертвоприношениях мелких животных... но автобиографии от легкого безумия всё же сильно выигрывают.
Если вы мечтаете взяться за литературное™ произведение™, прихватите напоминание: ваша книга не сделает вас «успешным», в общепринятом значении успеха. Обогатит переживаниями — да, статусом и деньгами — нет.
Смысл писательства по Ламотт — не в словесной виртуозности, смысл — быть уязвимым и слабым, когда это нужно, страдать за своих героев и ценить несовершенство, существовать посреди неизвестности, оставаться чутким и примириться с безденежьем надолго, если не навсегда). Творить ради самого творчества, «если вам чего-то не хватает без медали, значит, и с медалью будет не хватать», так что не ждите, что напечатанный тираж решит ваши проблемы.
Книга совсем не пытается быть методичной, но то и дело подсказывает, как преодолевать ступор, как строить сюжет и диалоги, как использовать окружающий мир, где схитрить, чего ожидать, о чем забыть. Как быть.
Chuck Wendig,
"250 things you should know about writing"
"250 things you should know about writing"
Сборник советов о creative writing. Переведено на русский в 2017-м, я рецензировал исходное издание.
“
If you need to take the time to describe something, then aim for specifics. You can't just tell me it was a dog. I don't know what to do with that. Big dog? Little dog? Mutt? Pit bull? Rat terrier? Big-balled bulldog?
Just telling me what the thing is goes a long way toward helping me place that object, character, or situation into the context of the story you're telling. Was she a leggy blonde? Was he a dumpy child? Description doesn't need to be long or drawn out to matter. It just needs to be specific.
Just telling me what the thing is goes a long way toward helping me place that object, character, or situation into the context of the story you're telling. Was she a leggy blonde? Was he a dumpy child? Description doesn't need to be long or drawn out to matter. It just needs to be specific.
Кому читать:
Изучающим сторителлинг.
Как известно, существует ровно 437 типов писателей. Я люблю расчетливых техномагов вроде Нила Стивенсона, но Чак Вендиг — совсем другого типа персонаж. Лицедей-кривляка. Пишет размашисто, шутит сально, то и дело пытается залезть на метауровень.
Mmm. Semi-colons. Come to me, semi-colon. Wink at me. Touch my man-parts. Don't tell my wife. Wink. ;)
Кроме книг Вендиг пишет комиксы для DC Comics и Marvel, а начинал вообще с текстонаполнения компьютерных игр, и это, в общем, заметно: всё-то он пытается нас удивить и ошарашить, аж из штанов выпрыгнуть готов.
Если пропускать сексуальные домогательства к знакам препинания и хохмы про нарративную вагину, из книги можно извлечь немало пользы. Структура такая: по 25 коротких советов (размером с процитированный выше) на каждую из 11 тем:
авторская жизнь, написание рассказа, сторителлинг, персонаж, сюжет, диалоги, описания, строение фразы, редактирование, публикация, написание сценария.
Ну да, 11*25 = 275, а не 250, «смотрите, я и вот так из штанов выпрыгнуть могу».
Mmm. Semi-colons. Come to me, semi-colon. Wink at me. Touch my man-parts. Don't tell my wife. Wink. ;)
Кроме книг Вендиг пишет комиксы для DC Comics и Marvel, а начинал вообще с текстонаполнения компьютерных игр, и это, в общем, заметно: всё-то он пытается нас удивить и ошарашить, аж из штанов выпрыгнуть готов.
Если пропускать сексуальные домогательства к знакам препинания и хохмы про нарративную вагину, из книги можно извлечь немало пользы. Структура такая: по 25 коротких советов (размером с процитированный выше) на каждую из 11 тем:
авторская жизнь, написание рассказа, сторителлинг, персонаж, сюжет, диалоги, описания, строение фразы, редактирование, публикация, написание сценария.
Ну да, 11*25 = 275, а не 250, «смотрите, я и вот так из штанов выпрыгнуть могу».
Нора Галь,
«Слово живое и мертвое»
«Слово живое и мертвое»
Важное предупреждение от Кассандры русской словесности.
“
«…холод, как и голод, не служил для них предметом сколько-нибудь серьезной заботы — это был один из неотъемлемых элементов их быта».
Это не официальная информация и не ученая статья, а хоть и научно-фантастический, но все же роман. Речь идет о дикарях, о первобытных людях. И право, ни суть сказанного, ни научность, ни фантастичность, ни читательское восприятие не пострадали бы, если написать: …холод, как и голод, мало их заботил — они издавна к нему привыкли.
Это не официальная информация и не ученая статья, а хоть и научно-фантастический, но все же роман. Речь идет о дикарях, о первобытных людях. И право, ни суть сказанного, ни научность, ни фантастичность, ни читательское восприятие не пострадали бы, если написать: …холод, как и голод, мало их заботил — они издавна к нему привыкли.
Кому читать:
Желающим понять, что такое канцелярит, и покусал ли он их тексты;
юным редакторам;
переводчикам.
юным редакторам;
переводчикам.
Хотя термин «канцелярит» придумал Корней Чуковский, главной книгой о нем остается эта работа переводчика и редактора Элеоноры Гальпериной (Норы Галь), у «Слова...» даже есть своя страница в рукипедии (редкость для филологических книг).
Изложение движется вдоль большой толпы примеров словоупотребления, раз за разом огорчающих автора своей корявостью, необдуманностью, автоматизмом. Примеры приводят к обобщениям («Обилие существительных, особенно отглагольных, тяжелит и сушит речь») и правилам поведения для переводчиков и редакторов («Никому не под силу знать всё. Но можно и нужно проверять всё...»).
Где-то в джунглях веба я видел парочку короткоглазых глупышей, уверенных, что мой мини-курс — это просто пересказ того, что написала Галь. Я не стал им ничего отвечать (смысл? они ж очевидно читать не умеют), но определенную роль эта книга сыграла. Мне хотелось сделать что-то менее эмоциональное (если слишком много вздыхать и восклицать, драматизм выветривается), более структурированное и действенное. Больше обобщений, советов + набор упражнений к ним. Это продолжение борьбы с теми же языковыми сорняками — уже на новом технологическом витке, 45 лет спустя, когда меньше читают длинные трактаты, а без адаптивной верстки и модного концепта идею уже не замечают, какой бы важной она ни была.
Неуместную официальщину из повседневного языка, конечно, уже не выскоблить полностью: ну не хотят люди учиться правильной речи. Но ваши тексты могут выгодно выделяться на общем языковом фоне, первый шаг к этому — почитать «Слово живое и мертвое».
Изложение движется вдоль большой толпы примеров словоупотребления, раз за разом огорчающих автора своей корявостью, необдуманностью, автоматизмом. Примеры приводят к обобщениям («Обилие существительных, особенно отглагольных, тяжелит и сушит речь») и правилам поведения для переводчиков и редакторов («Никому не под силу знать всё. Но можно и нужно проверять всё...»).
Где-то в джунглях веба я видел парочку короткоглазых глупышей, уверенных, что мой мини-курс — это просто пересказ того, что написала Галь. Я не стал им ничего отвечать (смысл? они ж очевидно читать не умеют), но определенную роль эта книга сыграла. Мне хотелось сделать что-то менее эмоциональное (если слишком много вздыхать и восклицать, драматизм выветривается), более структурированное и действенное. Больше обобщений, советов + набор упражнений к ним. Это продолжение борьбы с теми же языковыми сорняками — уже на новом технологическом витке, 45 лет спустя, когда меньше читают длинные трактаты, а без адаптивной верстки и модного концепта идею уже не замечают, какой бы важной она ни была.
Неуместную официальщину из повседневного языка, конечно, уже не выскоблить полностью: ну не хотят люди учиться правильной речи. Но ваши тексты могут выгодно выделяться на общем языковом фоне, первый шаг к этому — почитать «Слово живое и мертвое».
Брайан Гарнер, «Руководство HBR по улучшению деловых текстов»*
Лексикограф, знаток грамматики, юрист и предприниматель объединились в одном человеке, чтобы написать эту книгу.
*HBR — это Harvard Business Review.
*HBR — это Harvard Business Review.
“
Волнение может создать вам больше проблем, чем сам процесс письма. Воспринимайте процесс письма не как одну большую задачу, а как серию мелких. Поэтесса, писательница и преподаватель Бетти Флауэрс рассматривала их как работу, выполняемую различными персонами внутри вас.
БАПС — эта аббревиатура означает: Безумец, Архитектор, Плотник, Судья — и отражает этапы, через которые должен пройти пишущий.
БАПС — эта аббревиатура означает: Безумец, Архитектор, Плотник, Судья — и отражает этапы, через которые должен пройти пишущий.
Читать, если:
Вы пишете много писем;
или готовите документы — отчеты, слайдовые презентации и т. д.
или готовите документы — отчеты, слайдовые презентации и т. д.
Упрощать сложно, усложнять просто. Тем ценнее издания вроде этого, понятно объясняющие как быть понятным.
Вокруг деловых коммуникаций — столько мифов, что иногда Капитан Очевидность просто обязан прилететь и сорвать восторженные аплодисменты.
«Помните о вашей цели».
«Ваши адресаты — занятые люди, очень занятые».
«Как правило, они вовсе не обязаны читать то, что вы им написали».
«Следует уделять особое внимание именно тем моментам, которые волнуют их больше всего».
Это фразы с первых страниц, и это — правда то самое, с чего стоит начинать: цель, условия, аудитория. Дальше уже разворачивается детализация — над какими навыками работать в первую очередь и как построить работу над текстом, чтобы он не мучил вас и ваших читателей. Примеры хороших и плохих текстов под разные задачи — прилагаются. Очень прагматичная книга, никаких излишеств в стиле и содержании.
Вокруг деловых коммуникаций — столько мифов, что иногда Капитан Очевидность просто обязан прилететь и сорвать восторженные аплодисменты.
«Помните о вашей цели».
«Ваши адресаты — занятые люди, очень занятые».
«Как правило, они вовсе не обязаны читать то, что вы им написали».
«Следует уделять особое внимание именно тем моментам, которые волнуют их больше всего».
Это фразы с первых страниц, и это — правда то самое, с чего стоит начинать: цель, условия, аудитория. Дальше уже разворачивается детализация — над какими навыками работать в первую очередь и как построить работу над текстом, чтобы он не мучил вас и ваших читателей. Примеры хороших и плохих текстов под разные задачи — прилагаются. Очень прагматичная книга, никаких излишеств в стиле и содержании.
Джозеф Кэмпбелл,
«Тысячеликий герой»
«Тысячеликий герой»
Папа всех современных «сторителлеров» объясняет, что к чему.
“
Герой, вместо того чтобы покорить или умилостивить силу, охраняющую порог, бывает проглочен и попадает в неизвестное, представляясь умершим.
Ирландский герой Финн Мак Кул был проглочен чудовищем неопределенной формы, известным в кельтском мире как peist. Маленькую немецкую девочку Красную Шапочку проглотил волк. Любимого героя полинезийцев, Мауи, проглотила его прапрабабушка Хайн–нуи–те–по. И весь греческий пантеон, исключая лишь Зевса, был проглочен их отцом Хроносом.
Эта распространенная тема подчеркивает, что переход порога является формой самоуничтожения. Сходство с темой Симплегад очевидно. Но здесь, вместо того чтобы выходить наружу, за рамки видимого мира, герой, чтобы родиться заново, отправляется вовнутрь. Исчезновение соответствует вхождению верующего в храм.
Ирландский герой Финн Мак Кул был проглочен чудовищем неопределенной формы, известным в кельтском мире как peist. Маленькую немецкую девочку Красную Шапочку проглотил волк. Любимого героя полинезийцев, Мауи, проглотила его прапрабабушка Хайн–нуи–те–по. И весь греческий пантеон, исключая лишь Зевса, был проглочен их отцом Хроносом.
Эта распространенная тема подчеркивает, что переход порога является формой самоуничтожения. Сходство с темой Симплегад очевидно. Но здесь, вместо того чтобы выходить наружу, за рамки видимого мира, герой, чтобы родиться заново, отправляется вовнутрь. Исчезновение соответствует вхождению верующего в храм.
Читать, если:
Вам интересно разглядеть исходный код, безостановочно воспроизводимый современной индустрией развлечений.
Однажды американский фитнес-тренер и актер Грег Плитт решил сняться в новой рекламе. По сюжету Грег ночью бежал по рельсам и на ходу попивал энергетик, обгоняя при этом поезд, идущий позади. Вот мол какой чудесный эликсир, хлебай и супермень! Короче, у поезда энергетик оказался лучше и Грега похоронили. А все потому, что не читал он Кэмпбелла.
Герои, представленные в древних мифах — Гильгамеш, Тор, Геракл — стали героями не потому, что им захотелось эффектно почудить. Настоящий герой всегда подчиняется воле судьбы: всегда отправляется в путешествие, всегда преодолевает смертельный риск и всегда делает это ради высшей цели, спасая мир или своё племя. Одна схема за тысячью лиц разных героев, никто из которых не соревновался с поездами.
Кэмпбелл проанализировал множество мифов и обрядов инициации и первым выделил четкую (хотя и с вариациями) структуру мифа, обозначил её связи с глубинными психическими структурами человека. Эта траектория геройского похода-подвига-возвращения и разобрана в книге пошагово, очень подробно, с разговорами о архетипах по Юнгу, о религиозных основаниях, об исследованиях и концепциях других авторов.
В книге вы найдете много ответов, но лично я продолжаю думать над вопросом, который подвешен в её конце.
Герои, представленные в древних мифах — Гильгамеш, Тор, Геракл — стали героями не потому, что им захотелось эффектно почудить. Настоящий герой всегда подчиняется воле судьбы: всегда отправляется в путешествие, всегда преодолевает смертельный риск и всегда делает это ради высшей цели, спасая мир или своё племя. Одна схема за тысячью лиц разных героев, никто из которых не соревновался с поездами.
Кэмпбелл проанализировал множество мифов и обрядов инициации и первым выделил четкую (хотя и с вариациями) структуру мифа, обозначил её связи с глубинными психическими структурами человека. Эта траектория геройского похода-подвига-возвращения и разобрана в книге пошагово, очень подробно, с разговорами о архетипах по Юнгу, о религиозных основаниях, об исследованиях и концепциях других авторов.
В книге вы найдете много ответов, но лично я продолжаю думать над вопросом, который подвешен в её конце.
Кристофер Воглер,
«Путешествие писателя»
«Путешествие писателя»
Основы конструирования историй (для начинающих писателей и сценаристов).
“
Неотъемлемая функция наставника — дарение. Не случайно Владимир Пропп в своем труде «Морфология сказки» называет наставника «дарителем», определяя его как действующее лицо, оказывающее временную помощь герою и часто преподносящее ему какой-либо подарок.
В сказке дарителем может оказаться ведьмина кошка, которая дает девочке в благодарность за ласку полотенце и гребень: впоследствии, когда ведьма будет гнаться за девочкой, брошенное полотенце превратится в бурную реку, а гребешок — в густой лес на пути злой преследовательницы.
Примеров подарков в фильмах не счесть: от пистолета, который получает от мелкого бандита герой Джеймса Кэгни в фильме «Враг общества» (The Public Enemy), до светового меча, который вручает Люку Оби Ван Кеноби.
В сказке дарителем может оказаться ведьмина кошка, которая дает девочке в благодарность за ласку полотенце и гребень: впоследствии, когда ведьма будет гнаться за девочкой, брошенное полотенце превратится в бурную реку, а гребешок — в густой лес на пути злой преследовательницы.
Примеров подарков в фильмах не счесть: от пистолета, который получает от мелкого бандита герой Джеймса Кэгни в фильме «Враг общества» (The Public Enemy), до светового меча, который вручает Люку Оби Ван Кеноби.
Кому читать:
Тем, кто хочет рассказывать;
и тем, кто хочет на лету угадывать направления киносюжетов.
и тем, кто хочет на лету угадывать направления киносюжетов.
«Кэмпбелл для «чайников»: голливудский практик аккуратно отрезал от «Тысячеликого героя» высокие материи и сделал оставшееся более наглядным: 12 стадий путешествия героя, 8 самых распространенных персонажных архетипов, разбор архетипов по функциям, примеры из современного кино...
Получилось неплохо, рекомендую. Интересно же после прочтения замечать, что Йода, Оби-Ван, Морфеус, Гэндальф и Мэри Поппинс — один и тот же архетип (Наставник), но при этом в каждом из случаев есть значимые вариации. Морфеус — еще и Привратник+Союзник, а Гэндальф и Мэри — дополнительно Вестники.
Если же вы не готовы принять, что ваши любимые истории всегда разбираются на манер мебели из IKEA, обойдите «Путешествие писателя» стороной. Это, собственно, универсальная инструкция по сборке-разборке.
«Русская грамматика» под редакцией Н. Ю. Шведовой и её друзей
Академическая грамматика русского языка в двух томах. Неопалимая скрижаль.
“
§ 1656. По своей формальной организации все предлоги делятся, с одной стороны, на первообразные и непервообразные, с другой стороны, на простые и составные. Первообразные предлоги объединяются в небольшую и непополняющуюся группу простейших слов, не связанных живыми словообразовательными отношениями с какими-либо знаменательными словами. Почти все такие предлоги многозначны. Многие из них способны соединяться более чем с одной падежной формой имени. Непервообразные предлоги — это предлоги, имеющие живые словообразовательные отношения и лексико-семантические связи с знаменательными словами — существительными, наречиями и глаголами (деепричастиями).
Кому читать:
Любознательным и выносливым;
В нашем попс-обозрении — перерыв на хардкор. Если вас перестали удовлетворять краткие правила и чтение gramota.ru, припадите к живительному первоисточнику — полному своду русской грамматики (издан в 1980-м, переиздан в 2005-м).
Это чтение прежде всего для профессионалов, которых не напугать академическим языком, но и азартные любители смогут выяснить, как же всё-таки-правильно.
Все правила: фонетика, морфемика, морфология, формальный синтаксис. Всего 3200 параграфов — как фулл-хауз, многократно умноженный на роял-флэш: полная и окончательная победа над неграмотностью в отдельно взятом читателе.
Обратите внимание: никто не может именовать себя «граммар-наци», пока не прочел «РГ» от начала и до конца. Остерегайтесь самозванцев!
А краткую (745 параграфов) версию нашей грамматики можно читать здесь.
Ирина Голуб,
«Стилистика русского языка»
«Стилистика русского языка»
Вузовский учебник по стилистике.
“
Для правильного употребления слов в речи недостаточно знать их точное значение, необходимо еще учитывать особенности лексической сочетаемости слов, т.е. их способности соединяться друг с другом. Так, «похожие» прилагательные длинный, длительный, долгий, долговременный, продолжительный по-разному «притягиваются» к существительным: длительный период, продолжительный период (но не длинный, долгий, долговременный период); долгий путь, длинный путь; продолжительные сборы, долговременный кредит. Нередко слова с одинаковым значением могут иметь разную лексическую сочетаемость (ср.: истинный друг — подлинный документ).
Читать, если:
Хотите проверить свою грамотность (или стать грамотнее);
надо вспомнить, как же сложен русский язык.
надо вспомнить, как же сложен русский язык.
Бывает так, что люди почему-то не готовы прочесть 3200 академических параграфов. Но и примитивных советов «коучей по копирайтингу» уже не хватает. Разумная середина — этот учебник.
В нём шесть разделов: лексическая стилистика, фразеологическая стилистика, фоника (звуковая организация речи), стилистика словообразования, стилистика частей речи, синтаксическая стилистика.
Конечно, все 13892* типов стилистических ошибок в одном издании не растолковать, автор разбирает не все, но очень многие из них. Порой прямо читаешь и думаешь: божечки, да как же мы всем этим умудряемся правильно пользоваться хоть иногда?
Но как сказал бы Йода магистр: имеет обратную сторону всё. Наш язык очень богат выразительными средствами, за это мы расплачиваемся тем, что и стилистических ошибок в нём можно сделать больше. Разных, самых неожиданных. Кто не хочет ошибаться — должен изучать язык, there's no app for that.
*приблизительная оценка.
В нём шесть разделов: лексическая стилистика, фразеологическая стилистика, фоника (звуковая организация речи), стилистика словообразования, стилистика частей речи, синтаксическая стилистика.
Конечно, все 13892* типов стилистических ошибок в одном издании не растолковать, автор разбирает не все, но очень многие из них. Порой прямо читаешь и думаешь: божечки, да как же мы всем этим умудряемся правильно пользоваться хоть иногда?
Но как сказал бы Йода магистр: имеет обратную сторону всё. Наш язык очень богат выразительными средствами, за это мы расплачиваемся тем, что и стилистических ошибок в нём можно сделать больше. Разных, самых неожиданных. Кто не хочет ошибаться — должен изучать язык, there's no app for that.
*приблизительная оценка.
Книги для писателей: с каких начать?
Впечатления всё накапливаются, и чтоб вам было проще выбирать, я нарисовал разные топ-3 для разных запросов. #1 в тройке рекомендую сильнее, чем #2, а #2 — сильнее, чем #3 (впрочем, кое-где все три издания сопоставимо хороши).
Вне троек: менее понравившееся или слишком короткое, или чересчур специфичное/сложное для «первых шагов». Рубрикация не охватила всех книг, потому отдельно существует и полный список. Рейтинг пополняется новыми книгами N раз в год.
Вне троек: менее понравившееся или слишком короткое, или чересчур специфичное/сложное для «первых шагов». Рубрикация не охватила всех книг, потому отдельно существует и полный список. Рейтинг пополняется новыми книгами N раз в год.
- «На работе пишу много, но выходит плоховато»1. Уильям Зинсер, «Как писать хорошо»
2. Брайан Гарнер, «Руководство HBR по улучшению деловых текстов»
3. Kenneth Roman, Joel Raphaelson,
Writing That Works
Ещё: Nicely Said, «Короче». - «Нужны советы для журналистов»1. Рой Питер Кларк, «50 приемов письма»
2. Леонид Бершидский, «Ремесло»
3. Дэвид Рэндалл, «Универсальный журналист»
Ещё:
«92 мультимедийных формата»,
Help! For Writers: 210 Solutions to the Problems Every Writer Face,
«Реальный репортер»,
«Автор, ножницы, бумага»,
101 Headline Formulas. - «Не могу начать писать, прокрастинирую»1. Тал Бен-Шахар, «Парадокс перфекциониста»
2. Джордж Леонард, «Мастерство»
3. Натали Голдберг, «Человек, который съел машину»
Ещё:
Mindfire, «Самодисциплина для писателей и сценаристов».
- «Пробую себя в литературе»1. Стивен Кинг, «Как писать книги»
2. Chuck Wendig, 250 things you should know about writing
3. Donald Maass, Emotional craft of fiction
Ещё:
«Дзен в искусстве сочинять»,
«Пусковой город»,
«Вид с дешевых мест»,
«Техника художественной прозы»,
«Техника писательского ремесла»,
«Секретные окна»,
«Откровения молодого романиста»,
«Школа литературного мастерства». - «Пишу о своей жизни, чем бы вдохновиться?»1. Натали Голдберг, «Человек, который съел машину»
2. Энн Ламотт, «Птица за птицей»
3. William Zinsser, Writing about your life
Ещё:
«Вдохновение»,
«Как быть интересным». - «Хочу понять, как рассказывать истории»1. Александр Митта, «Кино между адом и раем»
2. Роберт Макки, «История»
3. Кристофер Воглер, «Путешествие писателя»
Ещё:
«Тысячеликий герой»,
«С первой фразы» ("Wired for story"), «Анатомия истории»,
«Грамматика фантазии»,
«Морфология "волшебной" сказки».
- «Продвигаю в сети свой или чужой бизнес»1. Сергей Абдульманов, «Евангелист бизнеса»
2. Nicole Fenton and Kate Kiefer Lee, Nicely Said
3. Эрин Киссейн, «Основы контентной стратегии» - «В моих текстах много штампов, звучу уныло»1. Нора Галь, «Слово живое и мертвое»
2. Уильям Зинсер, «Как писать хорошо»
3. Лидия Чуковская, «В лаборатории редактора» - «Хочу коллекцию приёмов и трюков»1. Рой Питер Кларк, «50 приемов письма»
2. Gary Provost, 100 Ways to Improve Your Writing
3. Тимур Аникин, «100 вопросов про твой текст»
- «Как больше замечать при чтении?»1. Томас Фостер, «Искусство чтения»
2. Сергей Поварнин, «Как читать книги» - «Как разнообразить свой синтаксис?»1. June Casagrande, It Was the Best of Sentences, It Was the Worst of Sentences
2. Virginia Tufte, Artful Sentences: Syntax as Style
3. Stanley Fish, How to Write a Sentence And How to Read One
Ещё:
Building Great Sentences - «Где расписано устройство языка?»1. Ирина Голуб, «Стилистика русского языка»
2. «Русская грамматика» под редакцией Н. Ю. Шведовой
3. Максим Кронгауз, «Русский язык на грани нервного срыва»
Тимур Аникин, с двадцать пятого декабря 2016-го.