Что делать, если учёба — боль?
Что делать, если учёба — боль?
«Для работы нужен английский, но я бросаю курсы уже третий раз», «не воспринимаю материал на лекции — в одно ухо влетело, из другого вылетело», «на уроке вождения даже смысла слов не могу разобрать». И коронное «я бы попробовал (рисовать, печь пироги, писать бизнес-планы), но мне не дано».
Если вы обожаете учиться новому, делаете это задорно и легко — этот текст не для вас. Если от призыва «учитесь с удовольствием!» вы саркастически хихикаете и хотите дать в глаз тому, кто эту ересь придумал — добро пожаловать в клуб, усаживайтесь удобнее.
Мы учимся всю жизнь. Новое появляется в нашем мире каждый день. Сегодня нам нужно освоить очередной гаджет, завтра — взяться за иностранный язык, послезавтра — создать новый навык, допустим, научиться писать тексты. Часто необходимость учиться становится стрессом, а новое вызывает сопротивление или страх. Из-за этого мы бросаем учёбу, столкнувшись с первыми сложностями. Или не начинаем вовсе.
Классический пример: тренинг, я показываю новую технику. Группа делится на два лагеря: одни с азартом бросаются экспериментировать, ошибаются, задают вопросы; вторые сникают, как только становится сложно, говорят «у меня не получилось», даже не попробовав. Если все-таки робко делают, то не справляются и горюют: «наверное, я не талантливый», или просто уходят в протест: «раз у меня не вышло, эта техника мне не подходит, она неэффективна».
Уметь учиться, не бояться процесса учебы, быть настойчивым и терпеливым, осваивая новое — эти умения редко бывают врожденными. В процессе обучения трудности скорее норма, чем исключение. Откуда они берутся и как их преодолеть? Можно ли научиться учиться? Или все-таки идея «учебы в радость» — бессовестный маркетинговый ход всех школ и педагогов мира вместе взятых?
Мы учимся всю жизнь. Новое появляется в нашем мире каждый день. Сегодня нам нужно освоить очередной гаджет, завтра — взяться за иностранный язык, послезавтра — создать новый навык, допустим, научиться писать тексты. Часто необходимость учиться становится стрессом, а новое вызывает сопротивление или страх. Из-за этого мы бросаем учёбу, столкнувшись с первыми сложностями. Или не начинаем вовсе.
Классический пример: тренинг, я показываю новую технику. Группа делится на два лагеря: одни с азартом бросаются экспериментировать, ошибаются, задают вопросы; вторые сникают, как только становится сложно, говорят «у меня не получилось», даже не попробовав. Если все-таки робко делают, то не справляются и горюют: «наверное, я не талантливый», или просто уходят в протест: «раз у меня не вышло, эта техника мне не подходит, она неэффективна».
Уметь учиться, не бояться процесса учебы, быть настойчивым и терпеливым, осваивая новое — эти умения редко бывают врожденными. В процессе обучения трудности скорее норма, чем исключение. Откуда они берутся и как их преодолеть? Можно ли научиться учиться? Или все-таки идея «учебы в радость» — бессовестный маркетинговый ход всех школ и педагогов мира вместе взятых?
Одна моя подруга-музыкант на первом свидании выяснила, что её кавалер работает в нефтяной компании. «О, расскажи-ка поподробнее - оживилась она, - я тут как раз про буровые установки для шельфовой нефти читала!» Кавалер от удивления и восторга свалился под стол. Вечер прошел чудесно: он вещал о тонкостях нефтедобычи, она умело задавала вопросы.
Вы спросите, какой черт дернул нежную фею изучать технический текст про нефть? Неужели это может быть интересно кому-то, кроме специалистов? Да, если эти кто-то, как моя подруга, очень любопытны.
Любопытство — двигатель наших познавательных процессов. Это природный механизм, он есть у людей и животных. Нейроученые утверждают, что в процессе познания снижается уровень беспокойства, связанный с неизвестностью. Мы чувствуем удовольствие, превращая неизведанное в понятное. Любопытство — приятное эмоциональное переживание. Оно возникает, когда мы предвкушаем изучение того, чего пока не знаем.
Исследовательское поведение свойственно нам с детства. Нужно все потрогать, попробовать на вкус, всюду залезть, всё разломать.
Вы спросите, какой черт дернул нежную фею изучать технический текст про нефть? Неужели это может быть интересно кому-то, кроме специалистов? Да, если эти кто-то, как моя подруга, очень любопытны.
Любопытство — двигатель наших познавательных процессов. Это природный механизм, он есть у людей и животных. Нейроученые утверждают, что в процессе познания снижается уровень беспокойства, связанный с неизвестностью. Мы чувствуем удовольствие, превращая неизведанное в понятное. Любопытство — приятное эмоциональное переживание. Оно возникает, когда мы предвкушаем изучение того, чего пока не знаем.
Исследовательское поведение свойственно нам с детства. Нужно все потрогать, попробовать на вкус, всюду залезть, всё разломать.
Но кто как не взрослые знает, чем чревато излишнее любопытство? Поесть песка на детской площадке — атакуют микробы, поиграть с острой палкой — выколешь глаз, стукнуть друга совочком по голове — покалечишь. Разумеется, безопасность важна. Никто в здравом уме не призывает разрешать малышам игры с ножницами. Но детская активность и любопытство часто пугают.
Ответственные родители сами переживают тревогу и растерянность, не знают, как реагировать и подстраховать ребенка. Часто его просто останавливают, повышают голос, делают резкие движения, ругают. Ребенок воспринимает состояние взрослых напрямую. Он тоже пугается. Его активность, направленная на познание, прерывается. Если такие сюжеты многократно повторяются, закрепляется стереотип «новое опасно».
Потом дети подрастают и донимают бесконечными вопросами: «почему? отчего? зачем?». Взрослые устают, раздражаются: «Любопытной Варваре на базаре нос оторвали! Много будешь знать, скоро состаришься».
Бессознательно ребенок усваивает, что любопытство значимые взрослые не поощряют, значит, проявлять его не стоит.
Школа — ещё одно место, где любопытным бывает нелегко. Детский интерес спонтанный, творческий. А тут — сиди смирно, пиши буквы по линеечке, гляди в скучный учебник.
Ответственные родители сами переживают тревогу и растерянность, не знают, как реагировать и подстраховать ребенка. Часто его просто останавливают, повышают голос, делают резкие движения, ругают. Ребенок воспринимает состояние взрослых напрямую. Он тоже пугается. Его активность, направленная на познание, прерывается. Если такие сюжеты многократно повторяются, закрепляется стереотип «новое опасно».
Потом дети подрастают и донимают бесконечными вопросами: «почему? отчего? зачем?». Взрослые устают, раздражаются: «Любопытной Варваре на базаре нос оторвали! Много будешь знать, скоро состаришься».
Бессознательно ребенок усваивает, что любопытство значимые взрослые не поощряют, значит, проявлять его не стоит.
Школа — ещё одно место, где любопытным бывает нелегко. Детский интерес спонтанный, творческий. А тут — сиди смирно, пиши буквы по линеечке, гляди в скучный учебник.
Но если скуку можно компенсировать дома или в кружках, то страх или унижение, пережитые в школе, бывают глубокой раной, которая болит всю жизнь. Кто-то угодил к авторитарному учителю, кого-то в классе ругали за оценки, кто-то не успевал за общим темпом и получил клеймо вечного «троечника». Желание узнавать новое быстро угасает без чуткой, поддерживающей среды.
Когда в учёбе нет радости, закончив университет, многие вздыхают с облегчением: наконец-то, закончилась эта бодяга. Теперь больше никогда и никто меня за парту не посадит. И наоборот, те, кому повезло учиться в творческой атмосфере или попасть к педагогу, влюбленному в предмет, получают бесценные уроки на всю жизнь: вдохновения, азарта, преодоления трудностей, которые дарит учёба.
Мы повзрослели и новые знания требуются ежедневно: на работе, с детьми, в общении. Умеем ли мы учиться, любим ли мы это делать — здесь наш детский и подростковый опыт расцветает букетом страхов и ограничений. «Не справлюсь, никогда не научусь, думаю с трудом, плохо запоминаю» — говорят люди, которым нужно выучить английский, подготовиться к квалификационному экзамену, научиться водить машину.
Когда в учёбе нет радости, закончив университет, многие вздыхают с облегчением: наконец-то, закончилась эта бодяга. Теперь больше никогда и никто меня за парту не посадит. И наоборот, те, кому повезло учиться в творческой атмосфере или попасть к педагогу, влюбленному в предмет, получают бесценные уроки на всю жизнь: вдохновения, азарта, преодоления трудностей, которые дарит учёба.
Мы повзрослели и новые знания требуются ежедневно: на работе, с детьми, в общении. Умеем ли мы учиться, любим ли мы это делать — здесь наш детский и подростковый опыт расцветает букетом страхов и ограничений. «Не справлюсь, никогда не научусь, думаю с трудом, плохо запоминаю» — говорят люди, которым нужно выучить английский, подготовиться к квалификационному экзамену, научиться водить машину.
внезапно
Получается, возникает задача — заново научиться учиться.
Решений у такой задачи два — тактическое и стратегическое. Тактическое — пробудить любопытство и опереться на его ресурс. Искать в предмете всё, что созвучно лично вам: близкого по духу эксперта или проводника, увлекательную литературу, понятные и живые способы обучения.
Когда любопытство заработает, вы сразу почувствуете радость и вдохновение от новых открытий, желание трудиться. Плохая новость: есть шанс, что этого ресурса надолго не хватит. В учёбе бывают откаты, сложности, периоды уныния. В такие моменты дают о себе знать болезненные фрагменты нашего прошлого опыта. Ужас от осознания своей (кажущейся) неспособности толкает одних работать ещё усерднее, а других — просто бросить учёбу.
Тут на ресурсе любопытства далеко не уедешь. Нужно решать задачу стратегически: исследовать, как и когда вы научились бояться нового. И затем эти детские и подростковые переживания последовательно трансформировать.
Это очень благодарная работа. Однажды мы проделывали её с юношей, который утверждал, что в принципе не запоминает иностранных слов. Оказалось, что в школе учительница немецкого высмеивала его при всём классе. Парень ненавидел язык всей душой, еле получал тройки и так боялся, что постоянно втягивал голову в плечи, напрягая мышцы шеи и затылка. Так он становился «глухим» к нападкам.
Можно ли в таком состоянии что-то запомнить? На консультации я попросила его открыть учебник и начать читать новые слова. Спазм проявлялся мгновенно, перед глазами все плыло. Мы работали и со страхом, и с чувством униженности, и с их телесной проекцией — спазмом. Когда со временем переживания снизились, юноша с удивлением обнаружил у себя не только интерес, но и явные способности к языкам. Хотя добрая учительница предрекала страшное будущее: «Ты и на русском-то с трудом изъясняешься, ну ничего, можно язык жестов освоить и как-то жить».
Мне самой бывает очень непросто с учёбой. Да, это пишет человек, который все время исследует новое в профессии, не вылезает из книг, закончил программу IB и затем еще два университета, и заработал репутацию Гермионы Грейнджер еще до того, как Роулинг её придумала. Ощущение никчемности редко кого минует. Но оно отступает, когда наконец удаётся освоить то, что для тебя ценно.
Когда любопытство заработает, вы сразу почувствуете радость и вдохновение от новых открытий, желание трудиться. Плохая новость: есть шанс, что этого ресурса надолго не хватит. В учёбе бывают откаты, сложности, периоды уныния. В такие моменты дают о себе знать болезненные фрагменты нашего прошлого опыта. Ужас от осознания своей (кажущейся) неспособности толкает одних работать ещё усерднее, а других — просто бросить учёбу.
Тут на ресурсе любопытства далеко не уедешь. Нужно решать задачу стратегически: исследовать, как и когда вы научились бояться нового. И затем эти детские и подростковые переживания последовательно трансформировать.
Это очень благодарная работа. Однажды мы проделывали её с юношей, который утверждал, что в принципе не запоминает иностранных слов. Оказалось, что в школе учительница немецкого высмеивала его при всём классе. Парень ненавидел язык всей душой, еле получал тройки и так боялся, что постоянно втягивал голову в плечи, напрягая мышцы шеи и затылка. Так он становился «глухим» к нападкам.
Можно ли в таком состоянии что-то запомнить? На консультации я попросила его открыть учебник и начать читать новые слова. Спазм проявлялся мгновенно, перед глазами все плыло. Мы работали и со страхом, и с чувством униженности, и с их телесной проекцией — спазмом. Когда со временем переживания снизились, юноша с удивлением обнаружил у себя не только интерес, но и явные способности к языкам. Хотя добрая учительница предрекала страшное будущее: «Ты и на русском-то с трудом изъясняешься, ну ничего, можно язык жестов освоить и как-то жить».
Мне самой бывает очень непросто с учёбой. Да, это пишет человек, который все время исследует новое в профессии, не вылезает из книг, закончил программу IB и затем еще два университета, и заработал репутацию Гермионы Грейнджер еще до того, как Роулинг её придумала. Ощущение никчемности редко кого минует. Но оно отступает, когда наконец удаётся освоить то, что для тебя ценно.
Важно
Результат в учёбе не очевиден сразу, это марафон, а не спринт.
После многих проваленных попыток, после месяцев и даже лет труда вдруг наступает особенный момент. Когда ты сам ведешь машину, или складываешь фразу на новом языке, или разбираешься с конфликтом, мучившим тебя, или пробегаешь свои первые пять километров, или уверенно выступаешь перед аудиторией — чувствуешь, что стал другим человеком. Этот другой умеет что-то важное и от этого важного неотделим.
И хотя впереди еще бесконечность непознанного, маленький краешек этой бесконечности у тебя в кармане. Подмигивает и говорит — «я твой».
И хотя впереди еще бесконечность непознанного, маленький краешек этой бесконечности у тебя в кармане. Подмигивает и говорит — «я твой».
Дина Шапиевская, ноябрь 2016.
Иллюстрации — Bratishko Konstantin, Karramba Production, AlohaHawai, Everett Collection (Shutterstock)
Иллюстрации — Bratishko Konstantin, Karramba Production, AlohaHawai, Everett Collection (Shutterstock)